– Что вы здесь делаете, мадемуазель? Ночь на дворе, – раздался позади голос Климента де Пероля. – Вам нужно отдыхать и набираться сил. Поберегите здоровье отца. Он уже немолод. Известие о вашем обмороке взволновало его, – сухо произнес он, одарив пациентку холодным взглядом. – Агата, что ты тут делаешь? – Доктор переключился на одну из ремедисток, которая суетилась вокруг стражника, пытаясь выяснить побольше о происшествии. – Вроде ты должна дежурить в палате мадемуазель Стефани.

– Да, месье, – кивнула рыжеволосая девушка и с виноватым видом подошла к Стефани. – Пойдемте, мадемуазель, я дам вам снадобье.

Стефани позволила себя увести. Вот только желание пить очередную порцию травяного настоя отсутствовало. Как и желание спать. Она думала о черном волке. Откуда он мог взяться в городе? Это казалось немыслимым, ведь хищники только в случае крайней нужды приближаются к поселениям людей. Обычно они это делают холодными зимами, когда в лесу мало дичи.

– Агата, вы не находите, что разгуливающий по городским улицам волк – немного странно? – спросила Стефани у ремедистки, когда они уже подходили к палате. – И это нападение… Может, среди волков распространилось бешенство?..

– Не знаю, мадемуазель. Я мало что смыслю в диких животных… Но если это бешенство, то это очень-очень плохо, – ответила работница госпиталя, пропустив пациентку перед собой в палату.

– Позаботьтесь сначала о брате. Ему нужно сменить постель, – распорядилась Стефани. В ответ ремедистка кивнула и принялась за работу.

Улегшись в кровать, Стефани уговорила служащую оставить настойку на прикроватной тумбочке, пообещав принять лекарство позже. Агата не стала настаивать на том, чтобы жидкость была выпита в ее присутствии. Она явно изнывала от желания вернуться к палате нового пациента и разузнать подробности случившегося.

Ужасающие крики пострадавшего все еще эхом разносились по пустующим залам госпиталя. И Стефани, и Агата сначала вздрагивали при каждом громком вопле.

Наконец ремедистка покинула палату. Как только шаги отдалились, Стефани поднялась с кровати, чтобы еще раз взглянуть на брата. Лорент лежал все так же, не шевелясь. Его лицо выглядело таким одухотворенным, будто он крепко спал. На словно вылепленной из воска коже лица проступили вены. Губы приобрели безжизненный вид: потрескались и стали белыми. Каштановые волосы потеряли былой лоск. Они напоминали старую мочалку. Юноша угасал на глазах.

С невероятной болью в сердце сестра глядела на него. Как и сегодня днем, ее утешала надежда, что вот-вот, прямо в эту секунду, веки Лорента дернутся, губы разомкнутся и он издаст какой-либо звук. Потом откроет глаза и улыбнется. Иногда ей казалось, что пальцы на исхудавших руках едва заметно шевелятся. Но, к сожалению, это была всего лишь игра воображения.

Из другого крыла все еще доносились вопли раненого, но уже не такие громкие, а в скором времени они и вовсе прекратились. Городские часы пробили пять, когда Стефани поднялась с табурета возле койки брата и устало побрела к своей постели. За это время к ним никто не заходил. Агата так и не вернулась. Видимо, у нее имелись куда более важные дела, чем исполнение дежурных обязанностей.

Стефани это было только на руку, потому что она окончательно решила не пить настойку, которая вызывала у нее жуткие сновидения. Прихватив стакан с лекарством, девушка подошла к окну, чтобы выплеснуть снадобье на улицу.

Створка долго не поддавалась. Пришлось повозиться. Только когда Стефани приложила немалые усилия, окно распахнулось с неприятным треском и грохотом. В лицо подул холодный воздух. Девушка даже испугалась, что не сможет закрыть створку, а значит, придется звать кого-то на помощь, дабы к утру не простыть из-за сквозняка самой и не застудить брата.

Стефани выглянула вниз на маленький переулочек, что вел к черному ходу в госпиталь. Сюда обычно подвозили повозки с провизией. Взгляд девушки скользнул к темноте под окном. В этот миг из-за облаков выглянула луна, и ее бледный свет озарил закоулок.

Девушка застыла от ужаса. Перед входом в госпиталь, там, куда едва ли доставал лунный луч, сидело нечто. Внешне создание напоминало волка, но размерами превосходило любого зверя, что когда-либо встречался девушке. Морда слишком вытянутая, лапы крупные, грудь и линия хребта выделялись буграми. Чудовище повернулось к ней и вперилось диким взглядом огромных хищных глаз. Черно-бурая шерсть вздыбилась вокруг них и блестела в тусклом свете. Послышался тихий леденящий душу утробный рык.

Стефани резко метнула стакан, целясь в волка, и быстро захлопнула створку. Трясущиеся пальцы потянулись к замочкам на деревянной раме. Преграда вряд ли бы удержала монстра. Судя по росту, он мог бы одним прыжком достигнуть второго этажа и ворваться в окно, даже не заметив стекла, но девушка продолжала бороться с железками. Руки не слушались, ноги дрожали, сердце стучало в ушах. Она резко ударила раму, отчего одно из стекол треснуло. Но дерево наконец-то встало на место. Справилась… и тут же отошла назад.

Стефани безотрывно смотрела на стекло, за которым клубился мрак. Вот. Сейчас. Еще мгновение. От стелющегося в душе страха у нее перехватило дыхание. Она застыла, ожидая, что вот-вот треснет рама, на пол полетят осколки стекла, а чудовищный рык оповестит о конце их с братом жизней.

Время шло. Стефани с трудом перевела взгляд на другое окно – на высокий витраж у кровати брата. Ей показалось, что громадная тень пронеслась снаружи в свете луны.

Девушка сжала кулаки и огляделась. Она не нашла ничего более тяжелого и опасного, чем старый канделябр на столике около Лорента, а потому, вытащив свечи, подхватила его и стала следить за окнами.

Стефани боялась звать на помощь. Опасалась, что крадущаяся под окнами тварь могла среагировать на крик. Убегать тоже не стала: совесть не позволяла оставить беспомощного брата. Поэтому девушка выжидала, встав между кроватью Лорента и витражами.