«Вот наглец», – подумал он.

– Вы практикующий доктор, профессор медицины. У вас много опыта. Обычно, когда специалист такого уровня говорит «скверный случай», он подразумевает что-то большее, чем просто смерть. Значит, что-то привлекло особое внимание.

– Ничего такого, кроме жалости, я не имел в виду. Ей было всего восемнадцать, могла бы еще жить да жить.

– Вы были лично знакомы с Колетт? Насколько хорошо вы ее знали до того, как она умерла?

– Я видел ее всего лишь раз, когда посещал мадам Бароже.

Эдриан сделал необходимые записи.

– Не заметили ли вы в поведении или внешности Колетт чего-нибудь, что привлекло бы ваше внимание как медика? Скажем, болезненная бледность, желтизна глазных яблок, синева носогубного треугольника?

– Нет. Она показалась мне довольно здоровой молодой особой. – Доктор выпятил губы. – Знаете, Колетт будто была лишена изъянов. Красивая ровная кожа, блестящие волосы. Ее смерть – полная неожиданность для всего Вуарона. Настоящая трагедия. Наверное, поэтому я и назвал этот случай скверным.

«Ага, а еще так долго вспоминал о нем…» Эдриан записал на листе ответ собеседника.

– Опишите ваши действия в день смерти мадемуазель Лебон.

– А разве в деле об этом нет сведений? – доктор вновь фальшиво удивился. Разговор явно забавлял его.

Интендант едва улыбнулся, давая понять, что не собирается отвечать.

– Меня вызвали в особняк, когда мадемуазель Колетт уже умерла, – нехотя начал Климент де Пероль. – Горничная обнаружила ее в саду. Она посчитала, что госпожа упала в обморок, и сообщила мадам Бароже. Та послала за мной в город.

– А на самом деле мадемуазель Колетт уже была мертва?

– Да. Я так скажу, она была мертва уже как два-три часа к моменту, когда я увидел ее тело.

– Когда вы проводили вскрытие?

– Вечером того же дня.

– Какова причина смерти?

Глаза доктора нервно забегали, что не утаилось от интенданта жандармерии. Но собеседник тут же взял себя в руки.

– Сердечный приступ, – заявил Климент де Пероль, в его голосе как будто сквозила досада. – Месье, буду откровенен, я не совсем понимаю, по какой причине должен отвечать на эти вопросы еще раз. Меня уже допрашивали. – Он кивнул в сторону папки с делом. – К чему одни и те же вопросы? Вы же должны были ознакомиться с материалами дела прежде, чем прийти сюда и отнимать драгоценное время у меня и моих пациентов. Или я уже совсем не понимаю, как работает современная жандармерия.