Хоффманну позвонил один парень и сказал, что предпочел бы толкать товар для него, а не для Рыбака. Он хотел встретиться в каком-нибудь незаметном месте и обговорить детали так, чтобы Рыбак об этом не узнал. Он сказал, что больше не может выносить вонь рыбного магазина. Ему стоило придумать историю получше. Хоффманн нашел меня и поделился своими подозрениями по поводу того, что Рыбак поручил этому парню убрать его.

На следующий вечер я стоял на вершине холма в парке Санкт-Хансхауген и ждал его. Место хорошо просматривалось. Говорят, что раньше здесь было капище для жертвоприношений и теперь здесь водятся привидения. Мама говорила, что книгопечатники варили в этом месте типографскую краску. Я же знаю, что тут жгли городской мусор. В тот вечер прогноз обещал около минус двенадцати, поэтому я был уверен, что мы будем одни. Без десяти девять на дорожке появился человек и направился в сторону башни. Когда он дошел до вершины холма, лоб его был совершенно мокрым, несмотря на мороз.

– Рано ты, – сказал я.

– Ты кто? – спросил он, вытирая пот шарфом. – И где Хоффманн?

Мы одновременно кинулись доставать пистолеты, но я был быстрее. Я попал ему в грудь и в руку над локтем. Он выронил пистолет и повалился на спину. Он лежал на снегу и смотрел на меня снизу вверх.

Я приставил пистолет к его груди:

– Сколько он заплатил?

– Два… двадцать тысяч.

– Ты считаешь, этого достаточно, чтобы убить человека?

Он открывал и закрывал рот.

– Я все равно убью тебя, поэтому можешь не придумывать очень умный ответ.

– У нас четверо детей и двухкомнатная квартира с кухней, – произнес он.

– Надеюсь, он заплатил тебе авансом, – сказал я и нажал на курок.

Он застонал, но продолжал лежать и моргать. Я посмотрел на две дырки в пальто на его груди, а потом распахнул его.

На нем была кольчуга. Не пуленепробиваемый жилет, а чертова железная кольчуга, из тех, что носили викинги. Во всяком случае, такие были на иллюстрациях в «Саге о королях» Снорре, а эту книгу я перечитал в детстве столько раз, что в конце концов библиотека отказалась выдавать ее мне на руки. Железная. Неудивительно, что парень вспотел, поднимаясь на холм.

– А это что за хрень?

– Жена сделала, – сказал он. – Для пьесы о Святом Улаве.

Я провел кончиками пальцев по маленьким железным колечкам, сцепленным друг с другом. Сколько же их здесь? Двадцать тысяч? Сорок?

– Она не позволяет мне выходить без нее, – произнес он.

Кольчуга для театральной постановки об убийстве святого короля.