— Заткнись, Серхи, — с трудом поднимаясь, произносит Фатима. — Меня от твоей болтовни тошнит.

— Давай уже, вставай, — торопит Нико.

У Фатимы жар, она дрожит всем телом, но Нико не проявляет никакого сострадания. Он тащит девушку чуть ли не волоком, за нее вступается Серхи.

— Слушай, ты, чурбан, обходись с ней побережнее… Не делай ей больно, я же ее защищаю…

Художник награждает толстяка презрительным взглядом, но Фатиму отпускает. Теперь все четверо стоят в прихожей, отсюда уже не видно коллекции монстров в большом зале, но звуки все равно доносятся. И запахи тоже. Но, как ни странно, Кармела замечает, что ее органы чувств уже приспособились и к тому и к другому.

— Что это за место? — спрашивает Нико.

— Такой… Ну ты понимаешь. — Серхи шевелит губами, беззвучно произнося «дурдом». — Ей это слово тоже не нравится.

— Я имел в виду, здесь, — уточняет Нико. — Этот подвал.

Вопрос вызывает у Серхи радостную улыбку.

— Я и сам не знаю, что здесь. Нам не разрешали сюда спускаться. Но вот, глядите.

Серхи переходит в комнату с толстыми стеклами, он услужливо придерживает дверь, гримасничая и сгорбившись на манер слуги при докторе-чернокнижнике.

Следующая комната тесная и узкая, но у стены на больших компьютерных столах стоят два монитора; на одном из них сменяют друг друга изображения разных помещений лечебницы: это система видеонаблюдения.

— Видите? — плутовато улыбается Серхи, почесывая опухшую шею (на коже у него экзема); Серхи поправляет очки. — Старший Брат следит за нами… Они все это знали и сказали мне, будь они благословенны.

— Кто все знал? — не понимает Кармела.

— Голоса в моей голове. — Серхи рад, что девушка об этом спросила. — Как правило, они вообще все знают.

— Не понимаю, зачем столько видеокамер: для внутреннего наблюдения за клиникой это явный перебор, — вслух размышляет Нико.

Серхи мелко кивает круглой головой:

— И это еще не все, коллега. Ты заметил самое необычное?

Нико щурится, изучая экраны и кнопки:

— Ты это о чем?