Ларедо видит, как Де Сото приближается к креслу пилота и проделывает на редкость тонкий, не лишенный изысканности маневр, подсовывая ствол пистолета под козырек шлема. Легкий трепет — как мышечный спазм, а потом Де Сото скидывает труп с сиденья и принимает управление на себя.

— Осторожней, старик, нам нужен этот борт! — предупреждает Оливер.

— Кол вам в жопу! — рычит Лопе. — Вы тут все с катушек послетали?

Лопе вздымается над креслом, как мастодонт, а потом валится на пол, как мастодонт, встретившись с пулей Оливера.

— Да, — сообщает француз. — Слетели с катушек, куманек. Оливер стреляет еще несколько раз, очередью. Горячая жидкость из тела Лопе омывает волосы и тело Ларедо — и это почти приятно в охватившем его холоде; в полумраке кабины жидкость выглядит черной.

— Спокойствие, коллега! — Мавр быстро вскидывает руки, когда Оливер вопрошающе переводит ствол на него. — Вы тут главные.

— Сиськи, помогай, — распоряжается Оливер.

Ларедо не обижается, когда Бюст отталкивает его в сторону, волоча вместе с Оливером грузное тело Упрямца; их банальная перебранка тоже их не тревожит.

— Еще раз меня так назовешь, Оливер, до конца лет своих будешь срать через пупок! — орет Бюст. — Я-то знаю, как это делается.

— Радость моя, я ж случайно. На счет три. Раз… Два…

Проводы погибшего товарища сводятся к короткой молитве, которую произносит Бюст: «Какой тяжелый, сукин сын». Вспышка света и вихрь перед глазами ослепляют Ларедо, потом он успевает увидеть, как Бюст, сбросив труп, отряхивает ладони перед открытой дверью вертолета (шмяк, шмяк), и чувствует у себя между ног нечто такое, что в прежней цивилизованной жизни именовалось эрекцией. Ларедо не ведает, отчего его член напрягается именно сейчас, когда он смотрит на эту хлопающую в ладоши короткостриженую убийцу. Возможно, все дело в рефлексах, решает Ларедо.

Ларедо начинает по-настоящему беспокоиться, когда по знаку Де Сото и по команде Оливера Бюст хватает его за руки, точно он — надувной фаллоимитатор, приглянувшийся необузданной любительнице мастурбации. Если его собираются убить — почему не сделать это прямо здесь? Однако Де Сото желает всего лишь поболтать.

— Этот говнолетчик далеко отлетел! Ищем место для посадки!

— Прекрасно!

— Куманек, а у людей Манделя точно найдется решение?

— Что-нибудь да найдется! — Ларедо стоит, держась за спинку пилотского кресла, перекрикивая шум винта и чувствуя себя настоящим посмешищем.

Однако наемник его, кажется, не слышит. Из разбитого уха Де Сото струится кровь, он вертит рукоятки управления, как мальчишка, увлеченный компьютерной игрой. Экраны и кнопочки подсвечивают его лицо голубым. Ларедо понимает, что команда успела освободиться и от трупов вертолетчиков, вышвырнув их через правую дверь. Рядом с этой дверью Оливер ест сэндвич.

— Но полной уверенности нет? — уточняет Де Сото.

— Разумеется, нет. Но эта обсерватория может стать убежищем!

— Если, когда мы вернемся, от нее хоть что-то останется, — бормочет Де Сото.