– Самолетик у тебя в комнате висит, это он?.. – Полина не договорила слово «сделал».

Артем перебил:

– Модель планера. Нет. Это – я. Ходил в авиамодельный кружок. Так что он даже как-то меня разочаровал. Оказался неверен себе, оказался слишком обычным, слишком таким, как все…

– Но ведь каждый имеет право быть таким, каким хочет. Хотя бы в мечтах, – тихо сказала Полина.

– Угу. Только у него, как всегда, получилось все шиворот-навыворот. Лучше бы у него в жизни было все так просто и ванильно: дом, собака, любимая жена и дочка. А в мечтах бы космос покорял, вторгался бы на чужие планеты и портил им там жизнь своими заскоками.

Вышли за ворота парка и замолчали. Кругом были люди, начинался дождь. Шли к остановке в надежде от него укрыться. Но крыша остановки от дождя не спасала, ветер пригоршнями бросал капли в лицо.

Артем одной рукой притянул к себе продрогшую Полину. Какое-то время они будто неуклюжая танцующая парочка переминались с ноги на ногу. Артем пытался встать так, чтобы ветер дул ему в спину, и тем самым заслонить от него Полину. Там, где заканчивался ее нос, начинался Артем. Ей безумно хотелось прижаться пылающей щекой к его мокрой и, наверное, не очень приятной на ощупь куртке. Вот так бы и жить, думала Полина, и не нужно тогда полуголых тел, покрытых татуировками, не нужно костров, вигвамов и подолгу ждать его с войны. Так может, мечта – это прибежище для неудовлетворенных? Может, тем, кому и здесь хорошо, там и делать нечего?

В автобусе они ушли в конец салона, встали у окна, за которым змейкой вдаль убегала дорога.

– А может, там, в мечтах, он и был каким-нибудь летчиком или космонавтом, – сказала Полина, – просто это никак не проявилось.

И подумала про себя: «Что, ему в форточку выпрыгнуть нужно было, что ли?».

– Знаешь, как он приходил в себя? – спросил Артем, немного поразмыслив.

Он приблизил лицо к стеклу и подышал на него. На запотевшем стекле он нарисовал пальцем крючок, стоящий наискосок.

– Сначала он царапал их ложкой на стене, получалось непонятно. А однажды он смог вытащить из стола все выдвижные ящики и отыскал там карандаш. Карандашом стало получаться лучше.

– А что это? – спросила Полина.

Артем пририсовал еще две линии – оси, и получился график типа тех, что они рисовали на алгебре. Вертикальную ось подписал латинской П (P), горизонтальную В (V).

– Кривые Жуковского.

Полина продолжала молча смотреть на рисунок, не решаясь поднять глаза на Артема. Вдруг это что-то школьное, а она, как всегда, не знает.

– Это график, демонстрирующий взаимозависимость всех сил, действующих на летящий самолет.

– А-а, это что-то летное, – с облегчением выдохнула Полина. Она и не обязана такое знать.

– Да.