Он зашёл с другой стороны, опять поиграл кнутом и сказал второе из знакомых слов:

— Думмкопф!

Вспух второй кровавый рубец. Юнкер вздрогнул, но лежал с каменным лицом.

Эта процедура продолжалась, и после четвёртого удара юнкер выдавил из себя:

— Руссише швайне! Барбарен!

Палач долго играл кнутом, примеривался, выкрикнул третье слово:

— Капут!

Удар был страшным. Юнкер завыл. Его положили на заранее подготовленную дерюгу и отправили домой. Ванька от ужаса завыл тоже.

На следующий день юнкер умер.

Секретарь обратился к Ваньке:

— Вор и изменник Ванька признан виновным в измене императрице, в том, что он хулил власти и убил двух русских солдат и одного офицера. Он приговаривается к смертной казни через колесование.

Палач взял железную полосу и приготовился крошить Ваньку в студень. Губернатор махнул платком, палач поднял полосу, Ванька заранее завопил, но секретарь достал вторую бумагу.

— Правительствующий сенат, рассмотрев дело, положил смягчить приговор. Приговорить упомянутого Ваньку к смертной казни через обезглавливание.

Ваньку сняли с колеса и поставили на колени перед плахой. Он покорно возложил голову на колоду. Палач взял топор, поднял, и тут секретарь продолжил:

— А на плахе сказать, что оставляют ему его негодную жизнь, дабы он покаялся, и приговаривают его к тридцати ударам кнута, клеймению, вырезанию языка и ссылке в каторжные работы навечно.

Ваньку привязали к кобыле.

Секретарь достал ещё одну бумагу.

— Императрица Елисавет Петровна, утвердив приговор и сентенцию Сената, в великой милости своей повелела уменьшить ударов кнутом до пятнадцати, заменить вырезание языка вырыванием ноздрей, а каторжные работы ссылкой на поселение в Сибирь.

На сей раз было видно, что палач бьёт еле-еле, только красные рубцы появились на спине. Затем Ваньке надрезали ножом ноздри, дабы сделать знак, заклеймили, перевязали раны и увезли в острог подлечить. Через неделю его отправили на галере в Питер, и больше мы о нём ничего не слышали.

Вечером Шильдерша, возбуждённая от зрелища, буквально повесилась мне на шею. Утром же она делала вид, что ничего не произошло. Я тоже. Но отметил большую разницу психологии русских и немцев: для русских казнь и пытка нечто позорное и тяжёлое, а для немцев просто зрелище, даже развлечение, если оно не касается твоих близких.