Гэдж остановился на пороге. В какое-то мгновение ему перехватило горло. Всплыло в памяти темное подземелье, навязчивый запах гнили и мокрого камня, ослизлый череп в большой смрадной луже и восседающая на нем крыса, беспечно чистящая усы…
Ему захотелось немедленно исчезнуть отсюда и никогда больше здесь не появляться. Никогда, никогда.
— Нюхательная соль у тебя есть? — глухо спросил Хэлкар. Он прятался от света коптилки в темном углу, и Гэдж не сразу его заметил. Зато увидел Каграта — тот сидел у грубого деревянного стола в глубине землянки и поигрывал кнутом, скручивая кожаную шлею петлями, заворачивая её замысловатыми узлами так и этак. В какую-то секунду Гэдж подумал, что папаша пьян всмятку, но нет — Каграт был трезв, как стекло, лишь злобная взъерошенность в его облике придавала ему вид мрачный и тоскливо-угрожающий, точно пьянчуге, внезапно обнаружившему, что ему нечем опохмелиться.
— Не знаю, — пробормотал Гэдж. — Надо посмотреть… в сумке.
— Принеси, — велел Хэлкар.
Едва не столкнувшись с шепелявым орком, который скользнул в землянку, держа в руках ковш с тлеющими углями, Гэдж выбрался наружу. Двигаясь, как во сне, нашел свое одеяло и лекарскую сумку, валявшуюся под тем же деревом, где он их и бросил. Вернулся — заставил себя силком переставлять ноги — в душную земляную яму, поставил пузырек с нюхательной солью на стол, стараясь не смотреть ни на назгула, ни по сторонам — только строго прямо перед собой, — и по-прежнему ни о чем не думать…
— Приведи его в чувства, — Хэлкар кивнул в сторону эльфа.
Гэдж с усилием вытянул из пузырька на совесть пригнанную пробку, склонился к пленнику и осторожно поднёс флакончик к его лицу. Эльф вздрогнул и захрипел, открыл глаза; мутный его взгляд задержался на Гэдже — всего на секунду… Он тут же отвернулся и вновь сомкнул веки, точно не желая видеть окружающее в целом и орка в частности, но брезгливость и ненависть, на миг скользнувшие в его взоре, обожгли Гэджа будто раскаленной иголкой.
Хэлкар, видимо, тоже это заметил. Он выступил из своего угла и шагнул ближе — Гэдж почувствовал его приближение по накатившей волне мертвенного холода и сжался, точно испуганный кролик. Взгляд назгула лежал на его затылке неподвижно, как точка прицела.
— Мне… можно уйти? — пролепетал орк, не поднимая головы.
— Оставайся, глоб, — пробурчал из-за стола Каграт. — Тебе это будет полезно.
— Нет, нельзя, — Хэлкар был непреклонен. — Так мы не закончили наш разговор, господин Хеледир, — обратился он к эльфу. Подался вперед, взял Гэджа за плечо и подтолкнул его к пленнику, так, чтобы свет коптилки падал на его лицо. — Знаешь этого парня, а?
Эльф медленно повернул голову и, щуря глаза, искоса взглянул на Гэджа. Но тотчас же опустил веки, точно вид орка причинял ему чисто физическую боль.
— Первый раз вижу, — процедил он устало. — С чего вы взяли, что я должен его знать?
— А он тебя знает, — заметил Хэлкар. — Верно, орк? — он пристально посмотрел на Гэджа.
— Я? Нет. Откуда? — пробормотал Гэдж. Под цепенящим взглядом назгула он задыхался. — Мы… никогда не встречались.
— Да ну?
— Если вы думаете, что мальчишка-орк запросто водит знакомство с эльфами, может быть, спросите его и обо всем остальном? — хрипло спросил эльф. — Он, возможно, знает куда больше меня.
— Знает, — согласился назгул, — только предпочитает прикидываться дурачком и играть в молчанку, так же, как и ты. Какие-то вы оба одинаково предсказуемые… Все готово? — спросил он у шепелявого.
Тот вытащил откуда-то жаровню и теперь возился с ней, раздувая угли, принесенные от костра, на котором орки варили ужин. В ответ на вопрос назгула он поспешно закивал.