— С обозом шли снаги, рабочие, всякая плюгавая мелкота… Те, кто напали на гонцов, были повыше ростом и обращаться с оружием умели.

— Уруки?

— Видимо.

— Вполне возможно, что они прятались на телегах под мешками, — заметил Саруман, — как раз чтобы не попадаться на глаза твоим дозорным. И выбрались оттуда, оказавшись за ближайшим поворотом.

— По-твоему, мы имеем дело со скрывающимся в лесу хорошо вооружённым отрядом?

— Более чем вероятно.

— И что ты в таком случае предлагаешь?

— Отведи своих воинов из леса, — негромко произнёс Гэндальф, — всех, кого сможешь. Пусть они отойдут если уж не на западный берег, то хотя бы в Росгобел — и чем скорее, тем лучше. Что-то мне подсказывает, что грядущую ночь лучше встретить за стенами… А стены Росгобела куда более крепкие и надёжные, чем может показаться на первый взгляд.

— Гэндальф прав, — неохотно подтвердил Саруман. — Если орки вздумают напасть в ночи на ваш лагерь, ничем хорошим для вас это не закончится.

— Для них, смею думать, — тоже, — с неудовольствием заметил Келеборн, — лагерь хорошо укрыт и укреплен. Но, возможно, вы и правы, не буду спорить… лишние потери нам действительно ни к чему. Прошу прощения, друзья, я должен откланяться, время не терпит — следует со всем управиться до наступления полной темноты.

Он повернулся, щёлкнув каблуками, и вышел в сопровождении неизменного и бесшумного, как тень, Эллоира. Со двора раздался топот копыт, надрывно заскрипели, открываясь, а потом — закрываясь, ворота, сомкнулись со стуком; от привратного столба отвалился кусок накладной резьбы и с чавканьем упал в лужицу под забором.

— Крепкие надёжные стены… — передернув плечами, точно от внезапного озноба, пробормотал Саруман. — Ты разговаривал с Радагастом? — бросил он Гэндальфу через плечо. — Как у него дела с защитной Завесой? Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что она у него дырявая, как старая рыболовная сеть…

Серый маг, щипцами вытащив уголек из загнетки, сосредоточенно раздувал его, собираясь зажечь свечи: в горнице с наступлением вечера тоже начинала сгущаться мгла.

— Почему бы тебе самому с ним не поговорить?

— Непременно сделаю это, как только он перестанет шарахаться от меня, точно от зачумленного, и днями напролёт прятаться от встречи в конюшне.

— Что ты болтаешь? — рассердился Гэндальф. — Радагаст ни от кого прячется, просто, как тебе ни трудно такое представить, у него есть важные дела…

— В конюшне? — проворчал Саруман. — Ты заставляешь меня почувствовать себя поистине счастливым от того, что у меня нет никаких важных дел именно там.

— Это ещё что? — раздалось из сумеречного полумрака резкое, изумленно-подозрительное карканье Гарха.

Ворон, до сих пор с глубокомысленным видом расхаживающий по подоконнику, перелетел на стол и разглядывал кинжал, принесенный Келеборном: сквозь плотную ткань, в которую вещица была завернута в несколько слоев, пробивалось призрачное голубовато-белое свечение. Саруман откинул край свертка: клинок мягко светился в полумраке комнаты, отчётливо проступал на лезвии голубоватый узор из цветов и птиц. Белый маг осторожно взял кинжал в руку.

— Тёплый? — хрипло спросил Гэндальф из темноты.