Берия задумался. Точной даты расстрела Блюхера он не знал и сам — мельком просмотрел приведенные в исполнение приговоры и сделал необходимые пометки. А если… нет! Но все же…
— Вы лучше скажите дату моей смерти! — решился наконец он.
— А что толку? — ухмыльнулся Андрей Константинович, — пятнадцать лет ждать будете, чтобы проверить мои слова?
Глубоко внутри Лаврентия Павловича распрямил спину червячок сомнения. Авось, этот малый прав, и он не последует в топку революции вслед за Ягодой и Ежовым. Хотя бы в ближайшее время. Тут же в разговор влез Кречко.
— А что, Блюхера уже…
— Девятого ноября! — кивнул Волков, — отлично помню, потому как эта дата — день рождения моего старшего сына.
— А война будет? — продолжал расспросы Иван Михайлович.
— Ну, хватит! — хмыкнул Андрей Константинович, — у вас допуск есть соответствующий, чтобы такие вопросы мне задавать? Вижу, ваши спецы так и не научились курсор «трэк-пойнтом» гонять. Иначе бы вы у меня подобных вещей не спрашивали…
— Любопытно! — протянул Берия с едва уловимым акцентом, — что вы еще поняли?
Понял я и еще одну вещь: вы не знаете, что у меня спросить, чтобы мне поверить, а я сейчас не знаю, что сказать, чтобы вы мне поверили.
— В принципе, верно, — признал Берия, — а когда вы будете знать? Не скажу, что время нас поджимает, но все же…
— Время вас как раз и поджимает, — загадочно произнес Волков, — я бы мог приступить к процессу убеждения прямо сейчас, но меня смущает присутствие товарища старшего майора…
— При чем здесь я? — взвился Кречко, но Берия уже все понял и сказал:
— К сожалению, прямо сейчас не получится. У меня через двадцать минут совещание. А вот завтра вечером — пожалуйста. Но не забудьте приготовить самые веские аргументы для моего убеждения.
Лаврентий Павлович нажал на скрытую в панели стола кнопку, и тотчас в кабинет вошли сотрудники НКВД. Не раздумывая, нарком приказал старшему:
— Приготовить гражданина задержанного к транспортировке. Выдать ему теплую одежду: тулуп, шапку и варежки. Вас, гражданин Волков, переводят на другой объект. Постарайтесь не конфликтовать с тамошней охраной.
— Собака напала первой! — буркнул Андрей Константинович загадочную фразу, — Лаврентий Павлович, распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне выдали мою прежнюю одежду. Все-таки, она моя… собственная.
— Иван Михайлович, проконтролируйте! — приказал Берия.
Кречко встал и кивнул головой.
— Слушаюсь, товарищ нарком!