Князь же, как оказалось, исчез надолго. В другой раз он появился уже под осень. За это время выздоравливающий Вячко успел о многом подумать и еще больше наново переосмыслить. Можно было бы и бежать, на что не раз намекали свои же дружинники, тем более что никаким честным словом он связан не был, но Вячко каждый раз наотрез отказывался.

— Ежели бы у поганых в полоне сидел али у немцев орденских — иное дело, — объяснял он. — К тому же я его воеводе малость должен. Сами ведаете, кабы не он, то ни меня, ни вас давно бы в живых не было.

— Так-то оно так, — сокрушенно вздыхали дружинники. — А токмо…

Но дальше осекались, не зная, как продолжить и чем убедить. В самое яблочко били слова князя, как и вопрос, который он им как-то задал:

— А куда уйдем?

— К Мстиславу в Галич али в Новгород. Да мало ли куда, — загорались дружинники, но тут же гасли от слов Вячко, жестких и неумолимых в своей беспощадной правоте:

— Вас князья, может, и примут, а вот я для них только обузой буду. Нет уж. Если хотите туда уходить, то без меня.

— Сам ведаешь, что без тебя мы никуда, — обижались дружинники и вновь умолкали, будучи несогласны с Вячко, но не зная, как это выразить словами.

Константин появился так же внезапно, как и исчез в прошлый раз. Зайдя в ложницу к Вячко, он молча прикрыл за собой дверь, ни слова не говоря, уселся на лавку, стоящую у кровати, и некоторое время разглядывал лежащего. Тому тоже не хотелось начинать разговор, однако не выдержал первым.

— Славные у тебя вои, княже, — молвил для почину.

— И у тебя в дружине не хуже, — ответил рязанец взаимной любезностью.

После десятиминутной пустопорожней разведки наладился разговор поконкретнее.

— Слыхал я, будто ты на все грады, князья коих на тебя ополчились, ныне сам длань наложил, — заметил Вячко.

— Верно, — подтвердил Константин. — И самих княжат оттуда повыгонял. Только два городка не затронул. В Переяславле Константиновичи малолетние как сидели, так и сидят. Я оттуда лишь Ярослава изгнал. И еще один пока остался.

— Это какой же? — полюбопытствовал Вячко и вздрогнул от внезапно выстрелившего прямо в лицо ответа рязанского князя:

— Кукейнос.

— Гоже ли тебе, хошь и победителю, в чужой срам перстом тыкать? — после паузы хмуро выдавил из себя Вячко. — Али не ведаешь, что давным-давно нет моего града. Ныне он за рижским епископом.

— Слыхал я об этом, — кивнул Константин. — Люди говорят, будто он его заново отстроил, да еще краше прежнего. Каменный весь стал.

— Да хоть железный, — буркнул его собеседник. — Не мой он, так нечего и любопытствовать.

— Даже в оместники[20] пойти не желаешь? — полюбопытствовал рязанский князь.