— Не знаю. Куда-то ушёл. Думаю, ещё ночью.

Я уткнула взгляд в тарелку. Мама нервничала. Я почему-то вспомнила просмотр их воспоминаний. Особенно то, где после ссоры Эд исчез и не вернулся.

Я без аппетита поглядела в тарелку и наколола на вилку желтоватый комок омлета и отправила в рот. Не хотелось думать, что придётся идти на экзамен без Эдмунда. Да, с мамой, но… это не то.

Мама принесла кофе и села есть. Несмотря на бессонную ночь, она выглядела отлично — свежо и с лёгким неярким макияжем. Только при очень внимательном рассмотрении можно было понять, насколько плотный слой косметики под глазами маскирует тёмные круги.

— В худшем случае, он придёт сразу в академию, — предположила я. — Верно?

Её руки слегка подрагивали:

— Ну… в худшем случае, мы увидим его уже после экзамена. Но, думаю, он не станет исчезать… надолго. Хотя бы потому, что должен проконтролировать, как ты сдашь экзамены. Это его обязательство, а Эд… с некоторыми допущениями всё же может считаться ответственным.

Разорвать помолвку ему это не помешало. Но лучше я об этом промолчу.

…

101. Луна.

…

Часы на стене в коридоре отмеряли минуты до начала письменной части экзамена. Подростки окружавшие меня судорожно листали конспекты и учебники, что-то бормотали, ныли и жаловались друг другу, откуда-то даже донеслось полное отчаянья и лишённое смысла «Да как это всё знать, если не знать!».

Я смотрела на часы, теребя угол тетради. То ли вокруг было холодно, то ли мне только казалось так, но сухие и похолодевшие кончики пальцев скользили по затасканной бумаге, не испытывая трения. Буквы не складывались в слова. Перед глазами плясали стрелки часов и какие-то пёстрые точки без очертаний. Интересно, я упаду в обморок до того как увижу задания или после?

Я покосилась на маму. Она перебирала спицами, постоянно оглядываясь на дверь. Петли путались, ряды на шапке получались неровные, мама постоянно распускала их и вязала по новой, сбивалась в подсчёте петель и снова распускала.

Со стороны двери раздался глухой стук и голос, от которого меня пробила дрожь:

— Чёрт, прости, парень, я не хотел, — ударив кого-то из студентов дверью, в зал зашёл Эдмунд.

Быстрым шагом добрался к нам и тяжело плюхнулся рядом на скамью.

— Жарко, — Эдмунд тяжело дышал и утирал со лба пот. На нём почему-то был длинный плащ. Волосы, всегда объёмные из-за структуры, сейчас и вовсе торчали в разные стороны и выглядели пыльными. — Я слишком стар для всего этого…

Мы с мамой молчали. Не знаю, как ей, а мне, определённо, было что сказать: почему он в плаще? Почему настолько грязный и взъерошенный? Где пропадал? Не уйдёт ли? И более всего я хотела бы услышать, что всё хорошо. Ведь всё плохо! Ужасно! Отвратительно! И мама даже не пытается спорить со мной и уверить в обратном! Мне нужен хоть кто-то, кто был бы уверен в происходящем и в том, что всё было, есть и будет хорошо…

Мой потрёпанный учитель, похожий на сильно пьющего бездомного, достал что-то из кармана и вручил мне. Завёрнутая в вощёную бумажку шоколадка.