К ноге и лицу Эдмунд применил магическую "заморозку", чтобы избавиться от боли в них. Побочным эффектом стали сложности при попытке встать или моргнуть левым глазом.

Руки же были ему необходимы. Эдмунд потянулся к охлаждающей мази, на основе пены из яичного белка. Луна допустила в рецептуре ошибку — масса не должна была получиться настолько жидкой.

Втерев мазь, Эдмунд вопросительно вскинул бровь. Действие не совпадало с положенным. Мазь быстро сохла и почему-то темнела, но боль уходила без промедлений.

Понюхав, Эдмунд почувствовал не предполагавшиеся в средстве нотки.

Быстро просчитав в уме, что должно давать такие эффекты и в каких пропорциях, отметил про себя, что идея ученицы по смене состава мази не была лишена логики, хоть и с некоторыми ошибками.

Эд отложил банку. И запрокинул голову назад. От нервов у него разболелась голова, но спать он не хотел.

Неровные, рваные, размытые и обожжённые листочки окружали Эдмунда. Огонь уничтожил больше, чем вода. Она лишь добила остатки.

Горы пепла и бумаги в пятнах — синих от чернил и серых от карандаша плотным кольцом заперли профессора в углу около диванчика.

Десять лет… Работы, сбитого режима, литров кофе, денежных трат на недостающие книги, материалы для экспериментов, командировок…

Всё, что отняло последние десять лет, сейчас лежало перед ним вот в таком вот виде.

Ради чего столько трудов?

Ради того, чтобы в итоге оказаться здесь?! Да, восстановить будет легче, чем создать с нуля. Эдмунд помнит заложенные там идеи, но вычисления, доказательства, систематизация необходимых книг и страниц, материалы которых используются в работе… всё придётся делать заново!

Профессор поглядел на побагровевшую от вина рубашку. Пристрелил бы его кто-нибудь. Из окна в доме на другой стороне улицы это было бы совсем не трудно. Один хороший арбалетчик или лучник — и всё. Разве что…

Он поглядел на смотанные ремнём ручки оконной рамы.

Если открыть его — задача стрелка будет сильно облегчена — не придется пускать две стрелы — одной разбить стекло, второй убить жертву. Надо будет просто попасть.

Впрочем, тогда можно просто прыгнуть.

Жаль он не в башне — там повыше.

Эд кое-как доковылял до окна.

Задёрнул шторы.

Он не такой идиот, чтоб совершать самоубийство из-за того, что способен исправить. А он способен. Даже не так — он должен. Теперь уже поздно вот так глупо удалять себя из числа живущих — надо было сделать это в семнадцать, когда ещё не начинал лечиться. Теперь уже сделано слишком много…