– Кто будет устанавливать наверху нагнетатель? – Густо покрытый пылью амбал не стал приближаться к незащищённым людям и жестом остановил всю свою команду на нижних ступенях эскалатора. Его грубый голос, пробиваясь через спецназовский шлем с интегрированным противогазом и прозрачным забралом, звучал и вовсе маниакально, словно звериный рык.

– Я, – старый техник посмотрел на плохо шевелящегося напарника и перевёл взгляд на Антона: – Антон мне поможет.

– Док! – Порфирьев обернулся к фельдшеру, возящемуся возле первых двух людей в скафандрах. – Отмой их так, чтобы они могли отдать скафандры Овечкину и Петровичу. Без скафандров наверх нельзя. Там ещё происходят взрывы, мы пока рыли, слышали шесть раз. Воздух забит радиоактивной пылью, после запуска нагнетателя за гермоворота выходить без защиты нельзя.

Он перевёл взгляд на Антона и кивнул на только что законченное отверстие в гермоворотах:

– Когда будет готово?

– Осталось только укрепить, – Антон со страхом косился на фельдшера, помогающего облучённым людям вылезать из наскоро помытых скафандров. – У меня нет опыта работы в таком снаряжении! Боюсь, я не смогу его использовать! Будет лучше, если я займусь установкой воздуховода в гермоворота!

– Сможешь, куда ты денешься, – усмехнулся кто-то из команды Порфирьева, и Антон узнал всё того же полицейского, который невзлюбил его из-за тех дурацких пельменей. – Все смогли, и ты сможешь!

– Я тебе помогу, – пообещал Порфирьев. – Снаряжайся!

– У меня дети! – Антон, побледнев, отшагнул назад. – Кто о них позаботится, если что?!

– А у меня нет детей, – с откровенно наплевательскими интонациями парировал Порфирьев. – Так что мне твоих аргументов не понять. Одевай скафандр и пошли, пока твои дети не умерли от удушья.

– Я пойду, – слабо произнёс молодой техник, с трудом поднимаясь на ноги. – Пусть он остаётся и подключает фильтровентиляционную установку. Всё уже готово, осталось только к отверстию в воротине её присоединить.

– Загерметизировать не забудь, – Порфирьев вперил в Антона тяжёлый взгляд и сразу же потерял к нему интерес, обращаясь к молодому технику: – Перчатки не снимай. Будешь надевать скафандр, голыми руками его поверхности не касайся.

Антон заторопился заняться работой, чтобы не провоцировать взвинченных неадекватов, и скрылся за гермоворотами. Состыковать узлы самодельной фильтровентиляционной установки, собранной из разношерстных агрегатов, получилось не сразу, но в конце концов он справился. Створу ворот, в которой было прорезано отверстие, соединённое с воздуховодом, Антон отключил от механизма раскрытия ворот и застопорил наглухо. Вторую створу он ограничил в движении, чтобы случайно не распахнулась полностью. После того как наверху заработает нагнетатель, область эскалаторов станет заражённой, но ведь выходить наружу всё равно придётся. За едой в развалины гастронома, и связь со спасателями установить надо. Поэтому чем меньше будет распахиваться створа ворот, тем меньше радиации попадет на станцию.

Пока он занимался наладочными работами, техники надели скафандры и утащили наверх самодельный нагнетатель. Порфирьев и ещё несколько полицейских в скафандрах ушли с ними, остальные долго отмывали друг друга, постоянно требуя больше воды. Отработанную воду сливали прямо внутрь эскалатора, разобрав часть ступеней, и фельдшер вызвал себе в помощь пару сотрудников станции, чтобы те приносили ещё воды. Помощники носили воду в чём придётся, и набирали её внизу, на техническом уровне. От них Антон узнал, что нижний технический уровень затоплен едва ли не по грудь, водоотводящее оборудование не подаёт признаков жизни, а воду они зачерпывают, стоя на лестничных ступенях. Один из помощников сказал, что его едва не укусила здоровенная крыса, неожиданно вынырнувшая прямо возле ног. Но из-за нехватки кислорода двигаться приходилось медленно и нетвёрдо. Крысу поймать не удалось, и она убежала куда-то в тоннели. Кто-то немедленно заявил, что как только станет легче дышать, её нужно поймать и зажарить. Второй возразил, что в конце тоннелей сложены трупы, и, если крыса обожрётся мертвечины, есть её нельзя. От сильно возросшего кислородного голодания мысли в голове Антона текли вяло и путано, жжение в голодном желудке требовало хотя бы напиться, и он отстранённо подумал, что некоторые люди слишком быстро готовы скатиться до уровня животных. Они всерьёз обдумывают вопрос употребления в пищу крысы, когда на самом деле нужно отправить команду Порфирьева в развалины гастронома, откапывать вход в подвалы, полные продуктов.

Наконец, самодельная фильтровентиляционная установка заработала, и на её шум с платформы потянулась толпа. Люди надеялись получить немного свежего воздуха, но без нагнетателя наверху из вентиляционного сопла поступал лишь запах недавно проведенных сварочных работ. Потом сверху спустился Порфирьев с техниками. Они сообщили, что нагнетатель установлен, велели принести аккумуляторную сборку, которую Антон тащил из аккумуляторной вместе с тремя полицейскими, и чтобы не задохнуться, на пути в полсотни шагов пришлось сделать пять остановок. Порфирьев унёс сборку наверх один. Полицейские поудивлялись, какой он сильный, мол, в снаряжении спецназа нет механических усилителей конечностей, какие имеются в штурмовых комплектах, и лишь у Антона хватило мозгов понять, что амбал такой бодрый потому, что не испытывает кислородного голодания. Там, наверху, воздуха полно. Поэтому он и вызвался там работать, чтобы здесь не страдать. А радиация ему нестрашна, потому что фотохромный комплект спецназа имеет от неё какую-то степень защиты, Антон читал об этом в интернете. И в этот комплект входит некоторое количество антирадиационных препаратов, которые Порфирьев наверняка украл вместе с самим комплектом. Так что непонятно, чего он там так долго возится.

Вскоре нагнетатель был запущен, и низкий вой его лопастей было хорошо слышно даже здесь. Порфирьев и остальные спустились вниз, наскоро отмылись, и амбал велел запирать гермоворота, заявив, что более тщательную очистку надо проводить где-нибудь внутри отдельного помещения. Петрович отвел их куда-то в служебную часть станции, а возле сопла фильтровентиляционной установки вновь возникло столпотворение. Места всем желающим не хватало, и вспыхнула драка, в результате которой дерущиеся чуть не опрокинули установку. Установка вырубилась, но это отрезвило не всех. Закончилось всё тем, что полицейские применили оружие. Два выстрела заставили толпу сбавить обороты, но тут оказалось, что полиция стреляла не в потолок, а сразу на поражение, выбрав жертву по собственному усмотрению. Увидев на полу труп, толпа быстро затихла. Явившийся на место Абдуллаев заявил, прожигая всех полным ненависти взглядом, что вторых кровавых беспорядков не допустит, и приказал всем убираться на свои места и ждать, пока воздух на станции не посвежеет.

Мощности у самодельной вентиляции было достаточно, и через час дышать на платформе стало ощутимо легче. В составах для пассажиров с детьми открыли двери, народ приободрился, и проблема голода вновь вышла на передний план. Множество активистов собрались на платформе и потребовали у полиции вызвать на разговор местную администрацию. Администрацией оказались Абдуллаев, станционный фельдшер, какая-то возрастная дама из числа уцелевших сотрудников станции и старый техник. При этом Абдуллаев почему-то не стал начинать беседу до тех пор, пока отправленный им посыльный не вернулся вместе с Порфирьевым, которого в тот момент осматривали медики. Антона, к его немалому возмущению, Абдуллаев звать не стал, но многие обитатели платформы своими глазами видели, кто запускал вентиляционную установку, и потому активисты пригласили его самостоятельно. Тем более что Антон всё это время провозился с установкой, устраняя последствия драки и работая над повышением надёжности устройства, которое работало с настораживающими перебоями.

– Нам нечем кормить детей! – заявила одна из активистов, как только собрание началось. – Многие из малышей за последние сутки не ели ничего, кроме воды!

Плотная толпа, тесно сгрудившаяся напротив дюжины полицейских, за спинами которых опасливо замерли с десяток сотрудников метрополитена, бурно подтвердила её слова.

– Да ладно, – Абдуллаев смотрел на неё с нескрываемой враждебностью. – А что, продукты из буфета уже закончились?