На секунду стало жалко поверженного противника, несмотря даже на то, что он убивал невиновных людей, стрелял в меня. Так нелепо и буднично все его усилия, все планы пошли прахом. И вот бедолага лежит безвольной массой, со скрюченными, сведенными судорогой пальцами.
– Ну какого черта, Батя… – с горечью прошептал я, сдергивая со злодея маску, – Зачем ты ввязался в это дерьмо?
Намордник сполз с физиономии врага вместе с шапкой, и я пораженно отступил. Удивление оказалось так велико, что даже рот приоткрылся. Потому что вместо седовласой головы Андрея Андреевича увидел стриженную под ноль бандитскую черепушку. Расслабившееся лицо казалось на удивление добродушным, что никак не вязалось со всегдашним брутальным обликом мужчины. И тем не менее, никаких сомнений личность нападавшего не вызывала.
– Василий?!
Он подскочил так внезапно, будто кто-то подбросил размякшее тело в воздух. Из совершенно невозможной, неудобной позиции – лежа на животе с раскинутыми конечностями – Василий за миг оказался на ногах. Более того, он умудрился совместить этот маневр с атакой: мне в грудь полетел зверский тычок рифленой подошвы.
Среагировать я, конечно, не успел; защитился чисто машинально. Слегка отпрянул назад, руки кое-как сплели нечто, напоминающее блок. А потом – ботинок едва не выбил напрочь весь дух. Удар оказался настолько силен, что защита помогла лишь номинально. Большую часть урона приняла на себя грудная клетка, и ей это очень не понравилось.
Отлетел назад, словно отброшенный тараном. Грудь и предплечья отозвались пульсирующей болью. Газовый баллончик вылетел из разжавшихся пальцев, укатившись куда-то за пределы видимости. От неожиданности не успел толком ни вдохнуть, ни проморгаться.
– Детские игрушки тебя не спасут, щенок! – яростно выдохнул Василий, делая шаг навстречу.
Он качнул тело из стороны в сторону, кулаки взлетели к подбородку. Подошвы изобразили молниеносный танец, и мужчина как-то разом оказался поблизости, на расстоянии удара. Я успел принять защитную стойку, и когда град атак обрушился на голову и корпус, как мог прикрывался локтями и предплечьями.
Противник сыпал ударами, как отбойный молоток. Я почувствовал болезненный тычок под ребра и тут же – чувствительный зацеп по челюсти. Мне оставалось только отступать, всячески избегая попаданий. О контратаке и речи быть не могло – все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы не пропустить смертоносную плюху.
И все же он достал. Мощнейший оверхенд, взявшийся, казалось, ниоткуда, мгновенно преодолел невеликое расстояние, играючи раскидал хлипкую оборону. Кулак врезался в скулу, разом выбив все мысли о сопротивлении. Я полетел на бетон – оглушенный и разбитый. В голове будто взорвалась бомба.
Шлепнулся, игнорируя боль от соприкосновения с полом. Перекатился в сторону, инстинктивно избегая вероятных добивающих ударов. Тряхнул головой – звон в ушах все еще не давал мыслить ясно, зато зрение кое-как сфокусировалось. Правая ладонь незаметно вытянула из кармана кастет. Я подтянул под себя ноги, готовясь подняться.
– Василий… Зачем? – тяжело прохрипел, кое-как выпрямляясь.
Враг лишь громко хмыкнул, вновь надвигаясь неимоверно опасной неуловимой походкой.
Все шло совершенно не по плану. Точнее сказать, о планах можно позабыть. Ни в одном из вариантов событий, что я заранее прокручивал в голове, не значилось беспощадного избиения.
Рукопашная драка тоже далеко выходила за мои представления о хорошо проведенной операции. Применение кастета – крайняя мера, последний шанс хоть как-то выправить ход сражения. Если не победить, то хотя бы подороже продать собственную шкуру. Потому что, хоть это оружие и славится грандиозной убойной силой, им еще нужно и попасть…
Левая рука изобразила отвлекающий джеб, на который враг, почему-то, совершенно не среагировал. Но останавливаться поздно – правая, с зажатым в кулаке металлом, летела в челюсть бандиту по широкой дуге.
Что случилось потом – я так и не понял. То ли это был встречный удар, то ли какая-то разновидность блока. В районе бицепса вдруг родилась такая вспышка боли, что я невольно заорал благим матом. В глазах помутнело; от невероятной муки невольно выступили слезы. Правая рука упала вдоль тела безвольной плетью, пальцы разжались, не в силах удержать даже пушинку. Кастет упал на бетон, жалостливо звякнув на прощание.
Василий легко наклонился вбок; удар, едва различимый глазом, прилетел по печени. Жесткий кулак впечатался в торс, выбив напрочь возможность дышать. Я рухнул на пол, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег. Боль оказалась настолько адской, что на какое-то время затмила все остальное. Добрую половину минуты действительность виделась мне исключительно через призму чудовищной пытки, которую практически невозможно вытерпеть.
За это время противник мог бы сделать со мной все, что угодно – сопротивления точно бы не последовало. Чуточку оклемавшись, сумел рассмотреть, что Василий, обойдя мое скрюченное тело по кругу, нагнулся к полу. В ладони детектива вновь блеснуло лезвие ножа.