– Кто Емельянова Анисья?

И прежде чем я успеваю соскрести с пола упавшую челюсть, Дашка орет потерпевшей на весь офис:

– Ничего себе! Это ж кто расщедрился на букетище для тебя, а, Ниська?

Я бы ответила и заткнула ее, но паренек сунул мне бумажку и велел расписаться. Пока вожусь с документом, слышу вдруг, как из кабинета Тима распахивается дверь и с грохотом ударяется о стену. Вот черт! И я уже даже догадываюсь, какой смертник прислал мне розы. Быстро чиркаю роспись, но не успеваю выхватить записку из букета раньше Тимура.

Прочитав, он со злостью комкает листок в кулаке, а я тяжело сглатываю, замечая покрасневшее от ярости лицо любимого. Даже вены на шее вздулись. Ему хватает пары секунд, чтобы взорваться бомбой:

– Вон отсюда!

Парниша не ожидал такой реакции, вжал голову в плечи. Даже Дашка попятилась, лишь бы и ей не прилетело бумерангом.

– Я… Я… Я просто курьер…

– ВОН!

В следующую секунду букет оказывается в моих руках, от неожиданной тяжести я едва не роняю его на пол. Не вижу больше ничего, только слышу спешный топот ног и хлопанье двери. Но потом…

Тяжесть цветов мгновенно пропадает из моих рук. Выхватив многострадальные розы, Тимур в два шага оказывается возле окна и, рывком распахнув его, демонстративно швыряет букет на улицу. Закрывает окно. И все это время его дикие, подернутые дымкой ревности глаза неотрывно смотрят на меня. Обвиняют. Упрекают.

А я вспыхиваю спичкой и тоже злюсь до крайней точки кипения. Да почему я должна робеть и отводить взгляд, если ничего такого не сделала? Все вопросы к поехавшему кукухой Толику! Это ведь от него букет, нет сомнений. И тут явно не обошлось без вмешательства братика, пятой чувствую подставу! Только ему на руку, чтобы мы с Тимом разругались.

Пока взглядом метаю молнии, упускаю момент, когда Тимур подходит и ощутимо хватает меня за запястье, а затем бесцеремонно затаскивает в свой кабинет, запирает замок.

Зажимает сильным телом у стены, а я не хочу сопротивляться, даже видя перекошенное от ярости красное лицо. Внутри уже зажигается похоть и течет лавой по венам, распаляя каждую клеточку.

– «С любовь, твой Толик»? – выплевывает Тимур, а я не сдерживаюсь больше.

Приподнимаюсь на носочках и, хватая любимого ревнивца ладонями за щеки, страстно целую. С нажимом раздвигаю упрямо поджатые губы и скольжу языком – это все, что нужно, чтобы сбить его с толку. Тим в мгновение забылся, руки за секунду оказываются на моей попе и ладони ощутимо, но приятно стискиваются, добавляя поцелую остроты.

Стону в губы, теперь инициатива полностью во власти мужчины, дикого и требовательного. Ревнивого! И я вся дрожу от нетерпения, одежда вдруг кажется лишним грузом на теле. Бесячим, мешающим барьером!

Руки мужчины уже шарят по всему телу, Тим не нежничает, каждое прикосновение током бьет прямо в клитор, и все, что мне остается прямо сейчас, – молить о пощаде.

Из-за жара страсти, бурлящего в крови, ничего не осознаю, лишь понимаю в какой-то момент, что клитор уже дразнит мозолистый палец, будто вытанцовывает незамысловатый танец. Момент кульминации близко, я практически на грани, но в последнюю секунду давление исчезает, а с губ срывается всхлип протеста. А затем пытка снова усиливается с невероятной настойчивостью. Коленки дрожат, и я едва могу устоять на ватных ногах…

Слишком много… Ярко и даже капельку больно. Пытаюсь сжать ноги, но Тим с напором хватает свободной рукой бедро и удерживает на месте, тихо рычит в шею: