– Куда?

– Увидишь.

Не спрашиваю, пожимаю плечами и слепо иду за любимым. Во второй раз мы отказались от пышной церемонии, не до праздника было. Как только меня выписали, тихо расписались и отметили в домашнем кругу. Даже несмотря на радость, накаленная атмосфера давила на всех, особенно на Тимура.

Он ничего мне не рассказывал о том самом дне, слишком был подавлен из-за брата. Мне пришлось расспросить Ингу и Льва Петровича. Оказывается, Алиска явилась на церемонию в свадебном платье, заявив, что она – невеста. На что рассчитывала, не пойму до сих пор? А затем «мой» звонок стал для девушки приговором. Боясь ареста, она сразу рассказала о своем гениальном плане и слезно умоляла отпустить ее, ведь, по задумке, меня просто должны были покатать по городу и не выпускать несколько часов.

Естественно, никаких денег в сумке не было, только газеты. Никто не собирался платить больному ублюдку. А Илья буквально силой заставил брата поменяться с ним местами, на всякий случай. Не сделай он этого, под прицелом оказалась бы снова я или Тимур… Не хочется даже думать о таком исходе.

Вскоре после нашей с Тимом росписи, его отцу вынесли приговор и осудили на семь лет. Это максимум, что прокурор мог вытянуть, но мы были рады и этому. Семь лет – немалый срок. Алиска отделалась испугом, но Лев Петрович доходчиво объяснил девице, почему больше не стоит лезть в нашу семью. До меня даже однажды доползли слухи, что она снова укатила за бугор с новым мужиком. Как говорится, туда ей и дорога.

Ну а Толик… Он вернулся в деревню, даже не попрощался со мной! И я реально не понимаю, были ли его слова правдой или подстрекательством? Кто знает.

Пришлось вынырнуть из мыслей, Тим припарковался и заглушил мотор. Помог мне выйти. С волнением гляжу на знакомое здание больницы, несмело улыбаюсь. Неужели это то, о чем думаю?.. И правда, через несколько минут замечаю, как из здания выходит Илья и, прихрамывая, идет к нам.

Не сдерживаю эмоции и всхлипываю, чувствуя, как меня накрывает теплой волной облегчения. Все эти четыре месяца я себе места не могла найти. Переживала и тряслась из-за любой мелочи, связанной с близнецом мужа. После того, как Илья пришел в себя и его перевели из реанимации в палату, он никого не подпускал к себе, кроме Тимура. Делал вид, что сильный и ему не нужно наше утешение. Спасибо мужу, хотя бы рассказывал, как себя чувствует Илья и какое у него настроение. Практически всегда оно было отвратительным, и я прекрасно понимала мужчину.

Первым порывом было броситься с обнимашками, но пришлось остановить себя. Это ведь Илья… От него можно ожидать всего, чего угодно.

– Можно я обниму тебя?

– Валяй, – он бросил сумку на землю и расставил для меня руки.

Со вздохом облегчения подхожу и мгновенно тону в медвежьих объятиях. Не жду никакого подвоха, как вдруг Илья наклоняется к моему ужу и задает вопрос, от которого замирает сердце:

– Так что ты говорила про моих детей?