– А кто здесь шутит?

Мне несказанно везет – девчонки-соседки выходят из подъезда и придерживают для меня дверь.

– Я тоже хочу, чтобы меня на руках носили, – вздыхает одна из них, когда прохожу мимо.

– Ты видела, какой он горячий? – блеет вторая. – Я хочу его.

– Эй, курица! – Анисья оживает в моих руках. – Глазенки вырву и на жопу натяну, если еще хоть раз даже искоса взглянешь на МОЕГО мужчину! Хочет она его, тьфу. Перехочешь! Хотелку оторву и собакам выброшу. Поняла?!

Я ржу, пока отпираю дверь, и стараюсь не уронить мое маленькое, мстительное чудо. М-м-м, ревнуешь, котенок? Это хорошо. Гордость стискивает грудь, и мне даже нечем дышать несколько секунд. Я будто вытащил счастливый билет и не могу поверить в свою удачу.

В квартире отпускаю малышку, к ней уже прибежал Гуччи, и, клянусь, я готов купить засранцу все, даже каждый день буду кормить, как гурмана. Только благодаря коту я встретил девушку, от которой в буквальном смысле сносит крышу. И, благодаря котяре, заполучил Анисью себе.

На всякий случай запираю дверь на ключ и прячу его, пока малышка не видит. Она сюсюкается с Гуччи, берет его на руки, и я начинаю потихоньку ревновать к мелкому засранцу.

– Ути пуси? Мой малыш? Мой зайчик? Мой котик? Серьезно? Эй, алё, я здесь, вообще-то, – обиженно вякаю, но про себя просто облегченно вздыхаю.

Да плевать, пусть так, лишь бы не вспоминала о ссоре с братом. Моя нежная, ранимая девочка. Да я готов для тебя долбаную звезду с неба достать, понимаешь ли ты, насколько зависим от тебя? Мне даже страшно представить, на что я еще готов, в моей голове уже промелькнула мысль, чтобы едва ли не умолять придурка Роса. Лишь бы навсегда забрать грусть из невероятно ярких зеленых глаз моей девочки.

– Так и быть, прощу тебе похищение, – снисходительно говорит Анисья, все еще держа Гуччи на руках. – Будем считать, что я пришла за моим пупсиком.

Выхожу вперед и буравлю засранца в ее руках убийственным взглядом. Клянусь, на морде котяры сейчас появилось ликование, а в глазах – ехидство. Ничего, шерстяной кусок, мы с тобой еще позже поговорим! Сейчас же мне достаточно и того, что Ниська забылась, пусть и ненадолго, но все же.

Мы перемещаемся в спальню, малышка усаживается на кровать, а я присаживаюсь около нее, как верный пес, на корточки. Между нами кот, он будто ее спасательный круг, мне же хочется вырвать животное из рук и приласкать мою девочку.

Держусь, понимаю, что ей нелегко и наверняка она хочет высказаться. Может даже, открыто поплакать, чтобы выпустить внутреннюю боль. Проходит минута, и Анисью прорывает:

– Зачем ты пошел к Росу?! – кричит и сразу начинает рыдать. – Я же сама хотела… Могла найти аргументы… Могла уговорить… З-а-а-а-а-аче-е-е-ем…

Мгновенно убираю кота и, присаживаясь на кровать, прижимаю ее личико к своей груди. Мое сердце грохочет как бешеное, а душа разрывается в клочья от плача малышки. Хочу забрать ее боль, но я беспомощен. Все, что могу, – быть рядом и обнимать, гладить по волосам.

– Поплачь, не держи в себе обиду, – мой голос сиплый, а горло режет наждачкой, но я продолжаю говорить, убаюкивая Анисью на руках: – Я решу этот вопрос, не нужно переживать. Твой брат рано или поздно сдастся.

– Да как ты решишь… – стонет она мне в грудь и продолжает всхлипывать. – Ты вообще не должен был…

– Должен! – твердо возражаю, даже слышать не хочу ничего.

Я что, маменькин сынок, чтобы прятаться за юбкой своей девушки, перекладывая на нее всю ответственность? Бред, никогда такого не будет! Да я тогда уважать себя перестану.