Обернувшись на секунду, я поймал ободряющий кивок Ингвара и кивнул в ответ.

— Именем короля Фридолина из славного Дома Альфенсен, я, верховный судья Гилима, Ваннер Эрвин, председательствую на сём суде. Пусть все присутствующие внемлют мне и будут свидетелями: сегодня в этом зале истина восторжествует, и закон свершится во благо мира и процветания нашего королевства. — Он сделал паузу, снова оглядел зал и продолжил: — Слушается дело Эйдана Кастволка, обвиняемого в умышленном нападении на Ганнера Бьерда. А теперь прошу королевского обвинителя, господина Рида Оукса, изложить суть обвинения.

— Господин судья! — поднявшись, громко произнёс Рид. — Эйдан Кастволк обвиняется в умышленном нападении на Ганнера Бьерда с целью причинения ему тяжкого вреда. По имеющимся у нас сведениям, подсудимый, движимый давней неприязнью к роду Бьердов, спровоцировал ссору с потерпевшим, оскорбил его честь и достоинство, а затем, не сдержав гнева, бросился на него с кулаками, нанеся многочисленные увечья.

— Господин Эйдан, вы согласны с обвинением?

— Господин судья, прежде чем ответить на этот вопрос, я хотел бы принести клятву перед богами, — сказал я, поднявшись со скамьи. — Пусть все знают, что я намерен говорить одну лишь правду и ничего кроме правды. Я призываю в свидетели своих слов великую Ондору — пусть она внемлет мне и покарает, если я солгу. Также я обращаюсь к могучему Рондару, богу света и справедливости. Ему ведома истина, и я верю, что он не даст мне отступить от неё. Итак, перед Ондорой и Рондаром я торжественно клянусь: все мои слова на этом суде будут чистой правдой. И если я нарушу эту священную клятву, то пусть Ондора не допустит меня в свои блаженные чертоги, а Рондар навеки откажет мне в своём благословении и не озарит меня своим светом и теплом.

Ваннер едва заметно нахмурился. Ингвар предупреждал, что в судах давно отошли от практики публичных клятв богам, однако он посоветовал озвучить этот текст, ведь моё положение было шатким. Слишком уж рьяно обвинение пыталось выставить меня буйным самодуром. Нужно было любой ценой убедить всех в своей честности. И клятва перед богами как нельзя лучше подходила для этого.

Прочистив горло, я сказал:

— Я не отрицаю, что ударил потерпевшего, но не согласен с остальными утверждениями господина обвинителя.

— Заслушаем показания свидетелей. Слово предоставляется Даму Бену — представителю Ганнера Бьерда.

— Благодарю, господин судья, — встав, произнёс Дам. — В первую очередь прошу заметить, что сам факт учинённого насилия не подлежит сомнению, ведь обвиняемый не отрицает, что напал на господина Ганнера. Перед нами вопиющий случай пренебрежения законом! Юноша из молодого Дома Кастволк, ослеплённый завистью и злобой к истинно великому Дому Бьерд, решил подло напасть на господина Ганнера, нанеся ему тяжелейшие травмы, от которых тот до сих пор не оправился. Лишь счастливая случайность да милость богов уберегли господина Ганнера от верной смерти. Посему я, Дам Бен, от имени Дома Бьердов и всего нашего общества прошу суд воздать подсудимому по заслугам и покарать его, дабы другим было неповадно чинить произвол. Такие деяния недопустимы для человека благородных кровей и бросают тень на всё наше сословие. Обвиняемый должен понести заслуженное наказание. Благодарю за внимание.

— Слово предоставляется очевидцу происшествия — Ставару Хофроду.

— Благодарю, господин судья, — кивнул Ставар. — Я готов подтвердить, что господин Ганнер не давал обвиняемому ни малейшего повода для агрессии. Нападение было совершенно внезапным. Господин Ганнер стал жертвой бессмысленной жестокости.

— Это всё?

— Да, господин судья.

— Слово предоставляется целителю Дома Бьердов — Торстейну Ульму.

— Благодарю, господин судья, — произнёс Торстейн. — Последствия инцидента, увы, весьма плачевны. Травмы, нанесённые господину Ганнеру, представляют серьёзную угрозу для его жизни и здоровья. Есть опасения, что он может на всю жизнь остаться калекой. Прошу это учесть. У меня всё.

— Слово предоставляется обвиняемому — Эйдану Кастволку.

— Благодарю, господин судья, — сказал я. — Позвольте задать вопрос господину Ставару.

— Зачем?

— Чтобы прояснить мою позицию. Насколько мне известно, я имею на это право, господин судья.