– Я совсем не уверен, что дело в нас, Пол. Не уверен, что это касается нашей помощи друг другу. Думаю, мы здесь ради какой-то великой миссии. Мы всего лишь проводники.

«Мы тут оба умрем», – эта мысль сиреной провыла в голове Пола. Оказалось неожиданно легко представить, как Дэнни стреляет ему в голову, а потом заканчивает счеты с собственной жизнью. И лишь размышления об этом заставили его вспомнить рапорт, который подала Джилл Райерсон.

– Я читал отчет полиции. Тебя отправляли в клинику на экспертизу.

– Как ты это раскопал? – поинтересовался Дэнни, но, казалось, его это нисколько не обеспокоило. Он отодвинул меховую занавеску, закрывавшую нишу в стене, и рылся там, пока не отыскал другую рубашку.

– Не важно, – ответил Пол. – Почему ты не поговорил об этом со мной?

– Об этом не говорят.

– Я же твой брат.

– Все это в прошлом. Я уже другой человек.

– Ага, – сказал Пол, отводя взгляд от необъяснимо довольного лица брата.

– Я просто опустился на самое дно. Не мог мыслить здраво.

– Пришел бы ко мне, раз так сильно страдал. А делать что-то радикальное…

– Это больше не имеет значения, – застегивая рубашку, прервал его Дэнни.

– Для меня имеет, – сказал Пол.

– Я люблю тебя, – произнес Дэнни. – Ты всегда был мне хорошим братом. Прости, что я всегда был таким дерьмовым.

– Не всегда. Целую неделю осенью две тысячи второго ты был вполне сносным.

Дэнни рассмеялся, и, словно по щелчку пальцев, Пола перенесло в те летние дни, которые они проводили на реке позади их дома. Только он и Дэнни – зеркальные отражения друг друга – были там, плескались, ныряли с пирсов и выясняли, кто дольше задержит дыхание под водой.

«На этот раз он собирается выиграть, – подумал Пол, и эта мысль его отрезвила. – Рассчитывает пересидеть меня здесь, если только я что-нибудь не придумаю».

Смех Дэнни утих.

– Я был в клинике, когда мама и папа умерли. Даже не знал о похоронах. Как считаешь, они простят меня за то, что не пришел?

– Думаю, они поймут.