Шторм не отвечал. Соединение глохло, не добираясь даже до настроечной таблицы… Был вариант пробиваться через оперативного — тот просто обязан знать, где в этот момент находился полковник, но поступить так — фактически сдаться на милость. Подобного рода контакты тут же появлялись в системе.
Подойти вплотную к Скорповски и не сделать последнего шага… Ровер меня учил другому…
Я учила своих маршалов другому!
Вторая попытка связаться со Славой, которую я предприняла уже из небольшого городка неподалеку от военного порта Лош, тоже не увенчалась успехом. Полковник молчал, словно его и не существовало.
Не самое приятное ощущение. Последняя ниточка… Потерянная страховка!
Местное светило ускорилось, идя на закат, а решения у меня все еще не было. Да и оставаться в парковой зоне, по которой я вроде как бесцельно бродила, становилось с каждой минутой все опаснее. В таких местах, как это, друг друга хорошо знают, каждое новое лицо на виду.
Дав себе еще двадцать минут — иногда помогало, присела на скамейку. Мысль тут же ринулась к вопросу, смущавшему последние часы. Ханаз и Звачек. Прежде чем исчезнуть, Шторм успел скинуть информацию по обоим, так что мне было с чем работать.
Как источники информации и Шаиль, и Дарош выглядели безупречно. Один, что полностью подтверждалось данными, предоставленными Славиными спецами, с момента завершения наемничьей карьеры оставался невыездным за пределы Солнечной системы, находясь под плотным контролем. Слишком много и многих знал.
Звачек, хоть и курсировал между секторами, во-первых, оказался значительно менее осведомленным, а во-вторых, курировался безопасниками нашей службы, как контакт Ровера. Проверяли его и парни Воронова… по просьбе Шторма. Про тень Орлова за спиной Дароша, последний явно догадывался, уж больно специфично смотрелись собранные данные при ближайшем рассмотрении.
И все выглядело бы просто замечательно, не оставайся открытым один вопрос — Амар Ясин. Отправляя к нему, Шаиль буквально гарантировал мою безопасность.
Реальность заставляла в этом сомневаться.
Откинувшись на спинку скамейки, на которую я присела — дерево было теплым и уютным, закрыла глаза, вновь перебирая в памяти все, что мне было известно. Ошибиться, сделав неверный шаг, в нынешней ситуации для меня было неприемлемо. На кон поставлен не только успех операции, но и собственная жизнь.