— Я порекомендую, — пообещал ему. — Гарантии, конечно, дать не могу, но надеюсь, что к моей рекомендации прислушаются. Скажу, что служил месяца три лейтенантом на «Победоносном», а потом, после смерти старшего брата, стал капитаном драгунского полка. Здесь не знают, кем я был во Франции. Я приехал в Московию на должность командира полка драгунским капитаном, которому пришлось оставить службу на родине из-за убийства на дуэли племянника генерала. Ты что-то слышал про эту дуэль, но это все, что знаешь обо мне.
— Я уже забыл, кто такой виконт де Донж! — улыбнувшись, заверил он.
— Забудешь, когда выйдешь из этой каюты, а пока припомни, что ты слышал об этом семействе в последние годы, — предложил я.
— Только, что молодой виконт перед самым началом этой войны все-таки добился выплаты ущерба за потопленный фрегат. Говорят, казне обошлось в три миллиона экю — сумасшедшие деньги! — сообщил Вейлр дю Ганьо.
— В три миллиона ливров, — уточнил я, — что, впрочем, тоже сумасшедшие деньги. Надеюсь, они не сведут его с ума.
— Даже не знаю, что бы я делал, если бы получил столько! — весело произнес мой пленник.
— Купил бы военный корабль и продолжил капитанить, — подсказал я.
— К сожалению, таких денег у меня нет, поэтому не смогу проверить, — с сожалением молвил он. — Но у меня есть мысль, как нам обоим стать немного богаче, если выделишь мне долю в добыче.
— Что за добыча? — спросил я.
— Флейт с ценным грузом под шведским флагом, который, если получится, можно будет взять без боя, — ответил Вейлр дю Ганьо.
— Тебе капитанская доля, — пообещал я. — Где этот флейт?
— Через пару дней он должен быть здесь, — ответил Вейлр дю Ганьо. — На нем везут что-то очень ценное из Франции или Испании, и меня попросили сопроводить флейт до Стокгольма. Твое прошлогоднее нападение сильно напугало судовладельцев.
— Флейт принадлежит Петеру Гигенгаку? — уточнил я.
— Скорее всего, — ответил он, — но будет под шведским флагом и со шведскими документами, чтобы английские военные корабли не захватили его, как приз, когда повезет в обратную сторону шведские пушки якобы для Португалии или еще куда-нибудь и случайно окажется в Бресте или Бордо.
70
Возле юго-восточного выхода из пролива Эресунн, ближе к шведскому берегу, стоят на якорях два фиш-гукера и шхуна. На всех трех судах шведские флаги. На палубах по несколько матросов, которые занимаются обычными судовыми делами. День сегодня удивительно солнечный для этих мест, особенно осенью, с легким ветром от юго-запада. От морской воды идет сильный запах йода. Неподалеку от шхуны несколько серо-белых чаек покачиваются на низких волнах. В такие дни появляется желание поселиться в этих краях. Когда солнце прячется за тучей, глупое желание тоже исчезает.
С северо-запада к нам приближается флейт водоизмещением тонн восемьсот. Идет под всеми парусами, но медленно, узла три-четыре. На грот-мачте поднят шведский флаг, причем такой большой, что сперва замечаешь его, а потом только само судно. Когда дистанция до стоящих на якорях судов сокращается до полумили, на флейте поднимают зеленый вымпел к ноку грот-брам-рея, предлагая капитанам прибыть на флейт для согласования действий. От всех трех судов отчаливают капитанские катера, на которых от десяти до четырнадцати гребцов. Они везут капитанов на флейт. На дне катеров лежат, прикрытые кусками парусины, палаши и пистолеты. В гребцы подобраны самые крепкие и боевитые морпехи и матросы. Странным образом катера подходят практически одновременно к штормтрапу, оборудованному по левому борту между грот-мачтой и бизанью. Катера подают на флейт швартовые кончики и прижимаются к его борту, лагом друг к другу, замедляя и без того малый ход. Первым поднимается на флейт Вейлр дю Ганьо, за ним — Хендрик Пельт, а третьим — я. У всех троих под кафтаном, застегнутым на одну или две пуговицы, заткнуты за пояс по два пистолета, а на боку у меня сабля, а у моих коллег — палаши. Вейлр дю Ганьо, дождавшись, когда начну поднимемся я, идет к капитану флейта — тощему длинному типу, из-под черной вязанной шапки которого торчат наполовину седые, русые, длинные волосы. Хендрик Пельт помогает мне перевалить через планширь и при этом расстегивает коричневую костяную пуговицу на своем светло-коричневом кафтане.
Я вижу, как Вейлр дю Ганьо, расстегивая кафтан, подходит к капитану флейта, достает из-за пояса пистолет с длинным стволом и тяжелой рукояткой, с громким щелчком взводит курок и весело произносит на скверном голландском языке:
— Предлагаю сдаться без боя! Нам кровопролитие ни к чему!
В это время я и Хендрик Пельт наводим по два пистолета на матросов, которые стоят неподалеку от штормтрапа. Крепкие парни с красными, обветренными лицами, одетые в робы, сшитые из парусины, босые, смотрят на нас удивленно, пытаясь, наверное, понять, не глупая ли это шутка?