Обосновывая положение о подрыве государственной экономики в контрреволюционных целях, суд признал большую часть подсудимых виновными «в организованном и массовом хищении государственных и кооперативных средств — денег, продовольствия, обмундирования, техники, строительных материалов и другого имущества, исчисляемого в миллионах рублей; в нанесении существенного вреда государственному бюджету СССР путем изъятия из него и передачи в бесконтрольное использование преступных лиц более 25 миллионов рублей наличными с присвоением миллионных сумм удержаний из заработной платы рабочих по государственным налогам; в систематическом разложении отдельных звеньев государственного аппарата путем подкупа большого числа должностных лиц с целью использования этих учреждений в интересах преступной организации» и т. д.[708]
Главной целью суда было доказать значительность ущерба, нанесенного государству, и сумм, присвоенных подсудимыми. Указав, что бухгалтерская документация организации в значительной части уничтожена, суд опирался на общие подсчеты, сделанные по показаниям подсудимых, свидетелей и экспертизы. В число похищенных были включены не выплаченные государству отчисления от налогов, завышение расценок и объемов работ, присвоение денег «путем различных мошеннических сделок», кража автотранспорта и другой техники хозяйственных организаций и т. д. Всего за 10 лет существования УВР‐2 и УВС, согласно приговору, было похищено государственного и кооперативного имущества более чем на 9 млн руб., «без учета дополнительного большого количества ценностей, стоимость которых не представляется выразить в цифровых суммах»[709].
Особенно неудобным для суда было то, что организация Павленко в основном выполняла свои обязательства и строила реальные дороги в срок по легальным договорам с государственными организациями и по официальным расценкам. Фактически в материалах суда этот вопрос замалчивался. Никакие показатели результатов экономической деятельности УВС, кроме полученных ею выплат, не приводились.
Как отмечал после завершения суда Павленко, «в обвинительном заключении и приговоре трибунала 50 % составляет перечень организаций, с которыми были заключены договоры на постройку дорог, также были перечислены филиалы госбанка, в которых открыты текущие счета, и подробное описание фактов-обстоятельств, т. е. какие документы представлялись и заполнялись во время открытия счета, кем и когда получены суммы наличных денег. Эти факты 1,5–2 месяца очень детально рассмотрены во время судебного разбирательства, а основной вопрос не обсуждался, правильно ли были заключены договоры, правильно ли были произведены работы по постройке дорог и их финансирование… правильно ли происходила оплата работ и действительно ли были построены дороги…»[710].
Павленко настаивал, что приведенные в приговоре данные о нанесении ущерба государству не соответствуют действительности. Он обращал внимание на то, что по делу не проводилась должная судебно-техническая экспертиза. Во время суда он заявлял ходатайства о проведении такой экспертизы, которая позволила бы не просто зафиксировать факт получения денег, но проанализировать обоснованность выплат в соответствии с заключенными договорами. Председательствующий трибунала, по словам Павленко, заявил, «что никаких документов от предприятий, для которых произведены постройки дорог УВС… запрашиваться и приобщаться не будут»[711].
Дискредитируя саму возможность внимания к позитивным сторонам деятельности организации, суд использовал тезис о паразитическом характере ее верхушки, не имевшей якобы отношения к производственной деятельности строек, а занимавшейся только хищениями и махинациями. «Так называемая производственная деятельность „УВС“ по строительству дорог являлась по существу ширмой, прикрывавшей тяжкую преступную деятельность подсудимого Павленко и его соучастников. Выполнение работ осуществлялось рабочими-специалистами с использованием материальной базы — техники государственных предприятий, полученной обманным путем, либо похищенной подсудимыми», — говорилось в приговоре[712].
Подсудимые, и больше всего Павленко, категорически отрицали такие оценки. В своих заявлениях и ходатайствах о помиловании он признавал факт создания лжевоенных строительных организаций (что отрицать было бы глупо), но доказывал, что они не преследовали контрреволюционных целей. Эта борьба за переквалификацию обвинений с политической статьи о подрыве государственной экономики в статью об обычных экономических преступлениях имела очевидный смысл. В этом случае можно было надеяться на относительно мягкий приговор, который в конце концов получили двое подсудимых — П. Н. Монастырский и Я. С. Максименко. Суд признал, что они не были осведомлены о подлинном «антигосударственном» характере организации, хотя совершали в ее составе преступления. В связи с этим их осудили по указу 1947 года за хищения государственного имущества, по статьям о даче взяток и хранении оружия, т. е. по обычным, не политическим статьям. В результате каждый из них получил по пять лет заключения в лагерях[713].
В случае с остальными подсудимыми суд был непреклонен. Он не собирался вникать в тонкости экономической теневой деятельности, поскольку сама она полностью противоречила основам советской плановой системы и идеологии. Следствие и суд по делу Павленко и его организации демонстрировали отношение государства к частному предпринимательству, которое в СССР было криминализировано. Теневая хозяйственная активность трактовалась не просто как экономические нарушения, подрывающие плановую централизацию, но как политически мотивированная антигосударственная деятельность. Советское государство отказывалось признавать, что плановая экономика была недостаточно эффективной, а частная инициатива заполняла те ниши, разрывы хозяйственных связей и дефицит, которые были не случайным, а закономерным результатом централизации. Социализм был выше подозрений. Все, что ему противоречило, могло быть только делом рук врагов.
Результат такого подхода в полной мере сказался на судьбе подсудимых по делу УВС. Руководитель организации Н. Павленко был приговорен к расстрелу. Остальные ее участники, выслушавшие приговор 4 апреля 1955 года, получили длительные сроки заключения[714]. Г. В. Курицын — 25 лет, И. П. Клименко — 20 лет, С. И. Туркин — 18 лет, С. И. Литвин, Ф. П. Губский и И. М. Пашун — по 12 лет, И. Ф. Костюченко, Г. В. Невинский, М. Н. Федоренко и Л. Г. Рудниченко — по 10 лет, В. С. Алабушев и В. С. Чеховский — по 8 лет. Ю. Б. Константинов был осужден на 15 лет, что можно считать сравнительно щадящим сроком, учитывая его значительную роль в организации. Возможно, суд принял во внимание активное сотрудничество Константинова со следствием, о котором неоднократно говорилось выше.
Не приняв во внимание положительные экономические результаты деятельности УВС как смягчающее обстоятельство, военный трибунал так же поступил и с реальными военными заслугами ряда подсудимых. Основной акцент в приговоре был сделан на подлоге при получении значительной части орденов и медалей. По решению трибунала у осужденных были изъяты ордена и медали, полученные по подложным справкам без наличия приказа о награждении. Одновременно в соответствии с законом[715] трибунал вошел в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством о лишении 10 подсудимых орденов и медалей, выданных с соблюдением необходимых формальностей.
Речь шла не только о тех наградах, которые были получены на основании приказов по 4‐й Воздушной армии по наградным листам, подписанным Цыплаковым и Павленко на завершающем этапе войны. Орденов и медалей лишились также осужденные, которые не имели никакого отношения к организации Павленко во время войны и получили свои награды совершенно заслуженно. Это касалось Алабушева (орден Славы III степени), А. Губского (медаль «За отвагу»), Литвина (две медали «За отвагу»), Рудниченко (медаль «За отвагу»), Чеховского (две медали «За отвагу» и орден Красной Звезды)[716]. Через год после вынесения приговора, 4 апреля 1956 года, Президиум Верховного Совета СССР полностью удовлетворил представление военного трибунала и лишил орденов и медалей 10 членов УВС, «осужденных за совершение тяжких преступлений»[717].
Дальнейшую судьбу осужденных к заключению руководителей УВС проследить не удается. Остались ли принятые в их отношении приговоры в силе или были оспорены и каким-либо образом изменены, мы пока не знаем. Очевидна лишь судьба Павленко. 6 августа 1955 года Президиум Верховного Совета СССР отклонил его последнее ходатайство о помиловании. Постановление подписал тогдашний председатель Президиума К. Е. Ворошилов, с жалобы в адрес которого в конце 1952 года начался разгром организации[718]. Документы о приведении приговора в исполнение найти не удалось. Однако в одном из документов прокуратуры в январе 1957 года Павленко был назван расстрелянным[719].
Дополнительные трибуналы
Осуждением руководителей УВС дело не закончилось. В сентябре — ноябре 1955 года перед военным трибуналом Московского военного округа предстали еще 23 участника организации. Следствие и суд над ними затянулись еще дольше, чем по основному делу. Приговор был вынесен только 12 ноября 1955 года. Это дало основание председателю Верховного суда СССР А. А. Волину заявить, что дело приобрело «волокитный характер». Оно рассматривалось 53 дня, насчитывало 98 томов. В трибунал были вызваны 116 свидетелей[720]. Однако все эти усилия вызвали спорный результат. Приговор был опротестован, благодаря чему мы получили документы, позволяющие исследовать этот эпизод завершающего этапа истории корпорации Павленко[721].
Подсудимые на осеннем процессе 1955 года, как считало следствие и суд, были относительно второстепенными, менее активными членами организации. Однако на самом деле в их числе были люди, которые упоминались во многих документах как помощники Павленко, выполнявшие немаловажные функции. Часть из них начали сотрудничать с Павленко еще во время войны, другие присоединились к УВС в разное время ее существования. М. А. Завада, работавший с Павленко до войны, с 1943 года присоединился к УВР‐2 в роли начальника участка, а затем начальника «штаба». К УВС он присоединился за полтора года до разгрома, считался главным инженером и помогал открывать счета и получать деньги.
Земляк Павленко В. В. Ермоленко прошел с ним путь с начала 1942 года до ноября 1952 года. Он выполнял функции десятника, начальника участка. Еще один земляк Павленко В. С. Полуэктов начал карьеру в УВС рабочим, а затем выдвинулся в финансовую часть. Водитель И. И. Щеголев, который предоставил в распоряжение Павленко автомобиль в начале 1942 года, продолжил с ним сотрудничество в УВС. Водитель М. Н. Смирнов, несмотря на конфликты с Павленко по поводу денег, с 1944 года, когда он присоединился к команде, до ее разгрома в 1952 году выполнял важные поручения как механик, разными способами приобретал технику, запчасти, горюче-смазочные материалы и т. д.
Основная часть фигурантов (а возможно, все) на этом втором процессе были осуждены за хищения государственной собственности по указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и закона от 7 августа 1932 года, по которому еще в молодости привлекался к ответственности и сам Павленко[722]. Первоначальные меры наказания, предусмотренные трибуналом, были суровыми — значительные сроки заключения в лагеря.
Однако изменение общей политической ситуации в стране работало в пользу подсудимых. Трибунал решил применить к десяти из них положения указа от 27 марта 1953 года об амнистии. В результате сроки осуждения были сокращены вдвое: Заваде — до шести лет, Ермоленко и Полуэктову — до пяти лет, Щеголеву — до четырех лет и т. д. Бывший водитель УВС Смирнов, срок которому сначала был определен в пять лет, после применения указа об амнистии был вообще освобожден от наказания со снятием судимости.
Земляк Павленко шофер Н. А. Михайленко, которому в период присоединения к организации исполнилось чуть больше 20 лет, был оправдан. Трибунал счел, что будучи вовлечен в УВС «обманным путем», и «по молодости и в силу низкого развития он не смог разобраться в преступном характере организации». Кроме того, личное участие Михайленко в хищениях государственного и общественного имущества не было установлено[723].
Такие послабления трибунала не устроили военных прокуроров, которые подали в Верховный суд кассационный протест. Военная коллегия Верховного суда согласилась с прокуратурой. Ее определением в июне 1956 года приговор трибунала в части снижения сроков заключения был отменен, поскольку амнистия не применялась к осужденным за крупные хищения. В отношении Смирнова и Михайленко приговоры отменили в связи с их немотивированной мягкостью.