Зеркало советской действительности
По непонятной причине в приговор трибунала, не предназначенный для широкой огласки, было включено следующее политическое заявление: «Это беспрецедентный случай в истории нашего государства после гражданской войны»[750]. Суть этой фразы не вполне ясна. В каком смысле характер и действия организации Павленко можно было считать «беспрецедентными», тем более за весь период предшествующей советской истории? По масштабам теневой хозяйственной деятельности и приобретенному богатству? Вряд ли прокурорам и суду было неизвестно, что в стране существовали и более крупные воротилы подпольного бизнеса, быстро делавшие огромные состояния на хищениях и спекуляции дефицитом.
Был ли случай УВС уникальным как пример не индивидуального, а массового советского самозванства? Возможно. Выплачивало ли УВС особо многочисленные взятки? Судя по цифрам, озвученным в приговоре трибунала, такое утверждение было бы неправильным. Считали ли авторы приговора чрезвычайным фактом наличие в организации вооруженной охраны? Но в стране в течение десятилетий существовали и, в отличие от УВС, реально применяли оружие различные вооруженные группы, как чисто криминальные, так и мотивированные политически. Достаточно вспомнить широко распространенный уголовный бандитизм, крестьянские движения против коллективизации в начале 1930‐х годов или партизанское подполье в западных районах СССР, с которым не удавалось справиться многие годы.
Скорее всего, фраза о «беспрецедентности» дела появилась в приговоре трибунала, чтобы подчеркнуть значимость самого судебного процесса, а также якобы нетипичный характер организации как пережитка в основном преодоленного прошлого. Именно поэтому сугубо экономический подход к делу, вскрытие на примере организации Павленко распространенных теневых практик совершенно не устраивал трибунал как представителя Советского государства. Священный характер советской плановой централизации и государственного владения львиной долей экономики находился категорически вне подозрений. Частные способы экономической активности не могли быть значительными и эффективными. А если факты противоречили этому догмату, то тем хуже для фактов. Их оценку сразу же переводили в политическую плоскость, выталкивая в резервацию «антисоветского», «контрреволюционного», «террористического» и «шпионского».
Такая примитивно-банальная и поэтому живучая концепция устройства государства понятна и вряд ли заслуживает большего внимания, чем ей до сих пор уделено в литературе разных научных направлений. Действительный интерес представляет более сложная и малоизученная проблема советских социально-экономических реальностей. Как на самом деле работала экономика? Какое место занимали в ней «теневые» практики, какую они играли роль? Как разрешались и, не разрешаясь, накапливались в ней многочисленные противоречия, взорвавшие в конце концов всю систему? Этим и другим подобным вопросам также посвящена немалая часть исследований. Важные и интересные, они тем не менее часто страдают от умозрительности заключений и отсутствия эмпирических подтверждений. Следовательно, работа в этом направлении будет продолжаться.
Как часть общих усилий понять не только намерения, но и реальности сталинской системы может рассматриваться и данная книга. Применительно к ее сюжету обозначенные общие вопросы могут быть конкретизированы следующим образом. Насколько типичными были Павленко, его организация, методы и способы взаимодействия с большим сталинским миром, которые они демонстрировали? Было ли павленковское УВС отпечатком советской действительности или представляло собой исключительный, почти инопланетный случай, каким старался представить его советский карательный аппарат? Трудно отрицать (хотя при желании, как мы нередко видим, отрицать можно самое очевидное), что приведенные в книге факты вполне доказывают типичность рассматриваемого в ней случая.
Нелегальные схемы Павленко работали в разных условиях и в разных формах в течение более чем 10 лет во время и после войны. Разоблачение организации можно счесть как неслучайным, так и случайным. Очевидно, что было много признаков ослабления дисциплины членов УВС, что проявлялось в частых скандалах, пьяных драках и т. п. Потенциально они грозили более пристальным вниманием к организации, вплоть до ее тщательной проверки. Однако верно и то, что даже самые крупные скандалы, сопровождавшиеся изъятием оружия и арестами на местах, в течение нескольких лет удавалось гасить. Непоправимое случилось после того, как в дело оказались вовлечены московские структуры. Причем произошло это по сравнительно мелкому поводу. Трудно утверждать, что такое вмешательство центра было неизбежным. Скорее наоборот.
Создание и деятельность предприятия Павленко стали возможными благодаря многочисленным прорехам в сталинской системе централизации и террора, что составляло важную предпосылку развития теневой экономики. Нацеленность карательных органов на фабрикацию громких политических дел и выявление широких «шпионско-вредительских» сетей, кампанейский характер террора были причинами не очень высокой эффективности в борьбе с реальными нарушениями законов и правил сталинского государства. Безнаказанности экономических нарушений способствовала коррупция и номенклатурная защищенность советских чиновников. В общем, действительно виновному (по меркам сталинских законов) в этой системе контроля и репрессий было так же легко избежать наказания, как невиновному — попасть под каток государства.
Длительное существование по подложным документам можно объяснить тем, что организация Павленко вполне органично вписывалась в реальную советскую социальную и экономическую среду. Методы и приемы работы УВС были вполне типичны и распространены. Самозванство и жизнь по подложным документам не были редкостью. В сталинском СССР, охваченном мощными социальными потрясениями и террором, миллионы людей скрывали свое прошлое, придумывали новые безопасные биографии, покупали паспорта и другие документы. Как показано во введении, историкам известны многочисленные примеры дерзкого мошенничества, успешного вымогательства средств у государственных организаций и т. д. Немало частных предпринимателей работало под фиктивным прикрытием кооперативных организаций, т. е. по подложным документам. Как и многие другие, Павленко успешно применял аналогичные способы маскировки, использовал слабые звенья системы.
Важной опорой организации Павленко были ее внутренние социальные связи, система группового доверия, формировавшиеся за рамками и в противовес исключительной лояльности государству, насаждаемой идеологией и репрессиями. Принципов этой своеобразной корпоративной солидарности придерживались не только руководители организации, но и рядовые участники, не знавшие о тайне УВС. Стимулами сплочения могло быть совместное противодействие государству тех, кто по разным причинам оказался в числе жертв существующего порядка. Кого-то привлекала относительная экономическая и социальная защищенность от изнуряющих требований ненасытного советского социализма. Были ли такие групповые связи, объективно противостоящие системе, редкостью? Если не считать преобладающим голосом эпохи немногочисленные дневниковые записи и воспоминания «советских субъектов», то на этот вопрос придется ответить отрицательно.
При погружении в более глубокие слои исторических источников постоянно встречаются свидетельства осознанно или стихийно формируемых автономных систем доверия, социальных связей и групповой солидарности. Это происходило на уровне семей, в которых далеко не все вдохновлялись мифом о Павлике Морозове. Это было следствием неистребимой, несмотря на репрессии, широкой религиозности. Под натиском жестокости государства складывались многочисленные практики массовой взаимной поддержки по принципу «мы (народ) и они (государственная машина)». Сама чрезвычайно забюрократизированная и потенциально опасная для ее представителей советская политико-административная система с удвоенной силой воспроизводила патрон-клиентские связи, круговую поруку и особые формы номенклатурного доверия.
На таком социально-политическом фоне для развертывания своего дела Павленко оставалось решить несколько преимущественно технических задач. Первая — найти заказчика, который предоставит деньги и технику. Вторая — нанять служащих и рабочих, организовать их труд. Третья — обеспечивать строительство необходимыми материальными ресурсами. Наконец — соблюдать правила конспирации. Каждая из этих задач была сложной, но вполне выполнимой.
Очевидно, что Павленко не испытывал особых трудностей с получением заказов. В условиях дефицита квалифицированной рабочей силы государство было вынуждено разрешать предприятиям самостоятельно находить подрядные организации для выполнения определенных работ и передавать им необходимые для этого ресурсы. Многие хозяйственные руководители, к которым обращался Павленко, были заинтересованы в его услугах и действовали в рамках закона. Благодаря этому договоры, которые заключал Павленко, проходили все стадии легального утверждения. Соглашения предусматривали, что Павленко брал на себя строительство определенных объектов в определенные сроки в соответствии с технической документацией, предоставленной заказчиком. Заранее оговаривалась стоимость работ и выделение денежного аванса.
Заказчик на время проведения работ передавал организации Павленко технику, горючее и стройматериалы для сооружения временного жилья. Вполне легальным было открытие счетов в государственных банках для осуществления финансирования работ по договорам. В общем, этот феномен можно определить как частичную легальность. В длинной цепи строительных подрядов нелегальным было только первое звено — сама корпорация Павленко. До тех пор, пока ее фальшивый характер не был раскрыт, остальной механизм действовал в общепринятом порядке.
Поскольку Павленко выполнял свои обязательства и не пытался обмануть работодателей, его организация приобретала положительную репутацию. Репутация облегчала заключение новых договоров. Несмотря на это, Павленко требовались покровители в высоких кабинетах и помощники среди чиновников на местах. Патронами Павленко были прежде всего руководители некоторых подразделений Министерства угольной промышленности. От этого ведомства Павленко получал значительную часть заказов.
Конечно, подписание договора составляло только часть дела. В советской плановой системе утверждение определенных заданий не означало автоматического выделения ресурсов для их выполнения. Назначенные сверху контрагенты нередко срывали предписанные им поставки. По этой причине руководители предприятий обращались к вышестоящим чиновникам с просьбой заставить поставщиков выполнять условия договоров. Павленко, как и многие другие советские хозяйственники, прибегал к испытанным способам административного нажима на заказчиков или их стимулированию неформальными, коррупционными способами.
Для получения первого заказа, а в последующем — более выгодных заказов, для их материально-технического обеспечения в соответствии с подписанными договорами (а желательно и сверх того) Павленко платил взятки и прибегал к иным формам поддержания связей и знакомств. Было ли это редкостью в сталинской системе? Насколько мы можем судить по имеющимся документам и исследованиям — нет.
Массовое распространение злоупотреблений чиновников и взяточничество оставались бичом советской системы, что особенно очевидно проявилось в послевоенные годы. Обличение отдельных преступлений такого рода в печати, кампании борьбы с взятками не помогали делу. Тем более что многие чиновники выходили сухими из воды, прикрываясь реально действующим партийным иммунитетом.
В общем, на основе взаимного интереса или при помощи взяток и подношений Павленко без труда находил общий язык с многочисленными служащими партийно-государственного аппарата. Однако это взаимодействие полностью зависело от того, насколько эффективной будет сама корпорация, как успешно выполнит она заключенные договоры. Даже самый коррумпированный чиновник не стал бы иметь дел с подрядчиком, который навлечет на него неприятности, связанные с провалом планов и утратой государственных средств. Павленко выстраивал свое дело, вполне осознавая эти реальности. УВС было достаточно эффективным предприятием.
Для управления сотнями рабочих в разных местах Павленко мог привлечь надежных и опытных помощников, в том числе из старых сослуживцев по строительным артелям, знакомых и родственников. Охотно нанимались также люди, имевшие темное прошлое или скрывавшиеся от суда. Для некоторых из них при помощи взяток приобретались новые «чистые» документы. Очевидно, что от собранных таким образом руководителей и служащих организации Павленко ожидал полной лояльности. Характеристики, зафиксированные в протоколах допросов, свидетельствовали, что Павленко хорошо знал сильные и слабые стороны членов команды и достаточно умело их использовал.