Следующую группу в кадровом ядре УВС составляли сотрудники Павленко, примкнувшие к нему сразу после войны в связи с созданием в Калинине артели «Пландорстрой». К их числу относился Михаил Никитович Федоренко, односельчанин Павленко. 1920 года рождения, он служил в армии с 1940 по август 1941 года. Возможно, получил ранение, которое не позволяло направить его на фронт вновь. После войны Павленко устроил его в артель «Пландорстрой». А после отъезда из Калинина вызвал Федоренко во Львов. В отличие от многих других членов организации Федоренко получил среднее образование. Павленко использовал молодого земляка в качестве руководителя отдельных строительных площадок и для обеспечения финансовых операций организации. По утверждению Павленко, он рассказал Федоренко о характере организации в 1950 году[385].
В 1946 году в Калинине к Павленко присоединился его 35-летний земляк Иван Федорович Костюченко. Для Костюченко это был шанс стереть компрометирующее пятно в биографии — пребывание в немецком плену. При помощи Павленко он получил в Калининском военкомате чистые документы о демобилизации и даже две медали. Вступив на этот путь, Костюченко участвовал в спекулятивных операциях «Пландорстроя», а с момента создания новой организации во Львове стал ближайшим помощником Павленко — вербовал специалистов-мостовщиков для выполнения первого контракта, а затем — различные поручения по снабжению и обналичиванию денег. Костюченко несколько раз уходил из организации и возвращался в нее, получая денежные компенсации[386].
Сразу после войны примкнул к Павленко и Андрей Григорьевич Губский, еще один земляк Павленко из соседнего района Киевской области. Губский был старше других членов организации, 1901 года рождения. В 1941 году его призвали в армию, где он прослужил до конца войны рядовым красноармейцем. В июне 1945 года был награжден медалью «За отвагу» как сапер 216‐го стрелкового полка. Как говорилось в приказе о награждении, Губский 30 апреля 1945 года «скрытно пробрался к противнику под прикрытием ночной темноты и, заложив взрывчатку, подорвал немецкую пушку, после чего, разведав расположение противника, успешно вернулся в свое подразделение»[387].
В 1945 году Губский связался с Павленко, он помогал ему в спекулятивных операциях. После скандала в «Пландорстрое» Губский в середине 1948 года примкнул к УВС, зная об истинном характере организации. Губский был малограмотным, но имел необходимый для организации жизненный опыт и практические навыки. Он возглавлял различные строительные участки и занимался теми же операциями по организации строительства, обеспечению его финансирования и снабжения, что и другие руководители организации[388].
В Калинин в начале 1946 года Павленко вызвал своего племянника, 24-летнего Владимира Степановича Чеховского, который как раз демобилизовался из армии. На фронте Чеховский был с 1943 года[389] и воевал героически в 1‐й гвардейской танковой армии в качестве водителя автомашины. Первую медаль «За отвагу» он получил в сентябре 1944 года после того, как «под сильным огнем противника подъехал к огневым позициям и забрал пушку с расчетом». В мае 1945 года он был награжден второй медалью «За отвагу» за то, что, доставляя груз, отразил атаку вражеских автоматчиков. Вскоре получил орден Красной Звезды за подвиг, совершенный в марте 1945 года, когда Чеховский на своем автомобиле, перевозившем горючее, пробился в расположение части в бою с вражескими автоматчиками[390].
Молодой родственник с боевой биографией и знанием техники был полезен Павленко. Он выполнял различные поручения в Калинине в период существования артели «Пландорстрой». После перерыва в октябре 1950 года Чеховский примкнул к УВС, первоначально не зная о ее характере. Однако, посвященный через год в тайну, он не ушел. Чеховский работал по профилю — занимался автотранспортом, но выполнял также разные важные задания, например перевозил наличные деньги[391].
Среди примкнувших к УВС в период после ее создания, т. е. после 1948 года, особо выделялся Юрий Борисович Константинов. О своем происхождении он рассказывал так:
Мой отец происходит из гор. Лодзи и там работал до Октябрьской революции. После Октябрьской революции проживал в гор. Харькове и работал в органах ВЧК — НКВД Украины. В 1937 году отец был арестован, находился под стражей 17 месяцев, затем был освобожден и в настоящее время проживает в гор. Фрунзе… является пенсионером. Фамилия моего отца Боно-Константинер Борис Иванович. По документам он считается русским. Мать моя еврейка по национальности происходит из семьи рабочего — портового грузчика гор. Феодосии, все время работала в качестве фармацевта в аптеке…[392]
Сам Константинов родился в 1924 году в Харькове и в момент присоединения к организации Павленко был молодым 25-летним человеком[393]. К этому времени он получил среднее образование и, судя по протоколам допросов, был способен четко и связно изложить свои мысли. Константинов в верхушке организации был одним из немногих настоящих военных, принимавших участие в боевых действиях. В армию его призвали в 1939 году, в период массового наращивания советских вооруженных сил. Был направлен в Тульское артиллерийское военно-техническое училище, которое окончил в 1941 году в звании младшего воентехника. В различных частях прошел всю войну, после победы над Германией был переброшен на Японский фронт, принимал участие в боях в Маньчжурии. Константинов имел богатый боевой опыт, в 1942 году командовал штрафной ротой. Он получил несколько боевых наград: орден Красного Знамени, медаль «За отвагу», орден Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды[394].
После окончания войны Константинов остался в армии, женился. В 1948 году был демобилизован из армии старшим лейтенантом, поскольку отказался от службы на Курильских островах. Константинов пытался восстановиться в армии, для чего прибыл во Львов, где находился штаб Прикарпатского военного округа. Здесь он встретился с Павленко, с которым поддерживал периодические связи, поскольку они были женаты на родных сестрах.
Такой человек был полезен Павленко. Первоначально Павленко использовал Константинова вслепую. Через своих друзей в армии он устроил дело так, что Константинов якобы был официально переведен в его «военно-строительную организацию», т. е. восстановлен в армии. Сначала Константинов занимался снабжением, проведением взрывных работ в карьерах. Бывший боевой офицер, он служил для УВС хорошим прикрытием. На определенном этапе Константинова назначили начальником одного из строительных участков. Тогда (в конце 1950 или начале 1951 года) Павленко был вынужден рассказать ему всю правду о фальшивом характере организации[395].
Помимо руководства отдельными объектами, Константинов занимался в УВС обеспечением безопасности (в случае надобности его представляли как начальника контрразведки) и военным обучением охраны. Не исключено, что самому молодому фронтовику нравилась его новая роль, игра в конспирацию и контрразведку. Павленко характеризовал его так: «По характеру и поведению он несерьезный… Ходил он всегда в форме советского летчика, носил погоны майора»[396]; «имел мальчишеские выходки… при покупке билета для проезда по железной дороге мог сказать, что он Герой Советского Союза или депутат Верховного Совета и поэтому билет мог получить вне очереди»[397].
Как и многие другие члены организации, Константинов жил в отрыве от семьи. Жена и маленькая дочь, пока Константинов передвигался по различным площадкам УВС, оставались в Харькове. Периодически, как и другие члены организации, срывался в загулы. В марте 1952 года Константинов и его собутыльники «учинили дебош» в клубе шахты в поселке Центральный треста «Тулауголь». Правда, как и многие другие (о чем будет сказано далее), этот скандал был улажен[398].
В 1948 году присоединился к УВС 40-летний Степан Иванович Литвин. Также уроженец Киевской области, Литвин работал с Павленко еще до войны в артели «Пландорстрой». В 1943 году Литвина призвали в армию. В сентябре 1944 года гвардии младший сержант, командир отделения связи батареи гвардейского воздушно-десантного артиллерийского полка 4‐й гвардейской воздушно-десантной дивизии Литвин был представлен к награждению. В соответствующем документе говорилось: «В боях с немецкими захватчиками тов. Литвин неоднократно проявлял смелость, мужество и подлинный героизм. 20 августа 1944 года в периоды прорыва обороны противника северо-западнее города Яссы тов. Литвин в течение суток под сильным артогнем противника сумел обеспечить бесперебойную связь… Им лично были устранены пять раз в нескольких местах порывы связи». Далее в наградном листе сообщалось об аналогичном подвиге Литвина 29 августа 1944 года. В октябре 1944 года Литвин получил медаль «За отвагу». Следующей медалью «За отвагу» он был награжден в апреле 1945 года за бои под Братиславой, где Литвин обеспечивал связь и уничтожил несколько солдат противника[399]. Человек решительный, в УВС Литвин был прорабом, а потом начальником участка. В 1951 году он узнал о подлинном характере организации[400].
В сентябре 1948 года к УВС присоединился Яков Семенович Максименко, 24-летний земляк Павленко. С 1943 по 1946 год Максименко служил в армии. Закончил войну старшим сержантом, командиром орудия, членом комсомола. В мае 1945 года он получил медаль «За отвагу». Как говорилось в наградном листе, 7 мая 1945 года огнем своего орудия он уничтожил один пулемет противника и до 10 гитлеровцев, открыв путь к продвижению советской пехоты[401]. Максименко, как установил трибунал, опираясь на показания обвиняемых, до самого конца не знал о подлинном характере организации. Однако на самом деле он выполнял те же функции, что и другие руководители УВС. На разных этапах он командовал охраной, получал деньги из банков, принимал участие в кражах и добывал в милиции паспорта для членов организации на вымышленные фамилии[402].
В период становления УВС в 1948 году в его ряды влились еще два земляка Павленко — Федор Павлович Губский и Иван Михайлович Пашун. Оба пришли по одинаковой причине — спасались от властей.
Бывший учитель Ф. П. Губский выполнял принципиально важные функции старшего бухгалтера и начальника расчетного отдела УВС. Он готовил документы для открытия счетов и получения наличных денег, был замечен в приобретении фальшивых паспортов и других документов. Ценя деловую хватку и квалификацию Губского, Павленко мог что-то знать и о его темном прошлом. Во время войны Губский сотрудничал с оккупантами. Этот факт всплыл на поверхность после разгрома организации. Однако Губского судили преимущественно по хозяйственным статьям. Факт предательства суд принял во внимание, но не счел определяющим. В приговоре было сказано:
Подсудимый Губский Ф., проживая на временно оккупированной территории немецкими захватчиками, в ноябре 1942 года вступил на службу к немецким властям на должность учителя начальной школы села Королевка, Кагановичского района, Киевской области и служил в этой должности до апреля 1943 года. В августе 1943 года, будучи вызванным в районную полицию к немецкому ставленнику — следователю Кирикову, Губский Федор, опасаясь репрессии со стороны немцев его семьи, дал согласие служить у них тайным агентом, о чем дал соответствующую подписку с обязательством выявлять коммунистов, партизан и других советских граждан, активно боровшихся с немецко-фашистскими захватчиками, и доносить о них в полицию. Губский Ф., выполняя полученное задание, дважды встречался с сотрудником полиции Кириковым и передал ему два донесения информационного характера о появлении советских партизан, об отношениях советских граждан к немцам, которые, однако, никаких тяжких последствий не повлекли[403].
С учетом этого суд квалифицировал действия Губского как пособничество представителям оккупационных властей, а не как измену родине[404].
Аналогичное решение судом было принято в отношении Ивана Михайловича Пашуна. Родом из того же села, что и Павленко, он пришел в организацию в октябре 1948 года. Биография этого 25-летнего человека была насыщена событиями, которые заставляли его избегать встречи с властями. В январе 1942 года, находясь в оккупации в Киевской области, Пашун, как говорилось в приговоре суда, «боясь репрессии», поступил в полицию и три месяца охранял мост от партизан. Из полиции Пашун сбежал и выехал на работу в Австрию, где находился до апреля 1945 года. После войны по вербовке Пашун работал на черепичном заводе в Бобруйске, но сбежал и оттуда. Это грозило уголовным преследованием, и Пашун укрылся в организации Павленко. Вдобавок Пашун числился злостным неплательщиком алиментов.