Что творится с нашей наукой сегодня? Об этом печально говорить, но необходимо.

У Академии наук убрали все институты. Они подчиняются министерствам. Это глубочайшая ошибка. Есть традиции. В СССР все крупные проблемы решались с помощью Академии наук. Доходит до абсурда, когда дочь вынуждена увольнять академика-отца, спасшего своим научным методом миллионы жизней… Попытки создать университеты вместе с Академией наук хороши для Запада. А наша наука держалась на научных школах и лидерах, к ним тянулась молодежь. Сегодняшние попытки – подготовка специалистов для западных лабораторий. Каждый год мы теряем почти всех выпускников спецкафедр – Физтеха, МИФИ, МГУ. Уезжают на Запад. Даже томские студенты-выпускники уезжают. Какая-то колониальная политика. Академическую науку мы пытаемся подвести под американские стандарты. Это ошибка. Мы на выходе получим только Высшую школу экономики. Это «злокачественная опухоль», филиал Гарвардского университета, антироссийская структура, слабые ученые. Это попытка удешевить отечественную науку, но удешевлять уже некуда. Благодаря таким подвижникам, как Королёв, космос расширил наше представление о Вселенной в миллион раз. Сейчас запускается новый телескоп. Он поможет дать ответы на вопросы, как и почему мы произошли. Это другой мир совершенно. Есть во Вселенной жизнь, разнообразная, но надо ее открыть и понять. Наука – это будущее. Чтобы попасть в будущее – надо иметь два крыла. Одно крыло – знания, наука, а другое – душа и литература. А сейчас востребовано другое. А что именно – сложно сказать. Но без этих «крыльев» в будущее не попадешь. Или останешься там на третьих ролях.

Пришло время менеджеров. Я считаю, что, если во главе того или иного направления стоят люди квалифицированные, имеющие за собой глубокую науку, научные знания – это очень хорошо для страны. Это совершенно точно. Потому что когда во главе стоят менеджеры, то мы знаем, к чему это приводит. Это приводит только к растрате денег и к созданию направлений, которые абсолютно бессмысленны, зато кому-то выгодны. Нужны специалисты. Сейчас, к сожалению, средняя и высшая школа готовят специалистов очень низкого качества. Это лишение будущего. Чем больше профессоров, докторов наук, кандидатов придет во власть, тем будет лучше, потому что это люди, привыкшие иначе мыслить. Не общими категориями, не общими словами, а обширными конкретными делами. Мы сами снизили планку во всем. Теперь часто говорят, что много стало докторов и кандидатов наук. Действительно много. Но не в механике, физике, химии, биологии и других точных естественных науках, а за счет политологии, экономики, философии и так далее. Появилась масса вещей просто невозможных. Теперь для того, чтобы стать доктором наук, нужно много публиковаться. В результате при каждой крупной фирме создается свой журнал. Ты заплатишь столько-то рублей за такое-то количество знаков – и за это тебя опубликуют. Вот тебе и ученый. Но этого не должно быть в науке. Просто не может быть!

Королёв по рангу был не менее, чем министром. Зачастую министры ждали у него (как и у некоторых других главных конструкторов) в приемных. Мы не должны об этом забывать. Потому что если мы пойдем на поводу крайностей и обывательских поверхностных разговоров, то мы быстро откатимся в обратную сторону. А из опыта советских времен многое следует взять на вооружение. Именно тогда реализовался гений Сергея Павловича Королёва. Удалось бы это в нынешнее время? Вопрос, на который нет ответа.

Наука требует той динамики, той атмосферы высокой дискуссии, которая сегодня почти утрачена. Если, например, поэзия вечна, то в науке все, что ни создается, – это сиюминутно. Завтра все будет по-другому. И поэтому тебе тоже надо непрерывно развиваться и знать много. Нужен и критический взгляд на вещи. У Рэя Брэдбери есть фраза: «если у тебя есть линованная бумага, пиши поперек». Поэтому когда ученый что-то тебе говорит, подвергай это сомнению, но твой собеседник должен знать, что ты это делаешь не из принципа, а потому что ты сам что-то знаешь. Пример: Иосиф Самуилович Шкловский, наш выдающийся астрофизик, как-то выдвинул гипотезу, что спутники Марса Фобос и Деймос могут иметь искусственное происхождение. И все об этом раззвонили, забыв одну маленькую деталь: Шкловский сказал, что это могут быть искусственные спутники, если только верны расчеты американского астронома Шарплеса. Это принципиальное уточнение. Расчеты, правда, потом оказались неверными. Но журналист должен сомневаться и уточнять, что имеется в виду. Кроме того, надо всегда честно признаваться собеседнику, что ты чего-то не понимаешь. Это нормально.

В нашей космонавтике есть люди, вполне заслуженно ставшие легендами, символами.

Гагарин – это героизм эпохи.

Королёв – это гений отечественной науки. С неё всё начинается, и именно научные задачи в исследовании космоса – основные. Академик Сергей Королёв задал их направление на много десятилетий и, может быть, и веков вперёд.

Они оба олицетворяют подвиг народа.

Н. Л. Тимофеева, помощницы М. В. Келдыша в Академии наук СССР, вспоминала: «За несколько дней до операции Сергей Павлович приехал в Академию. Он был грустный и просидел у президента очень долго. Когда вышел, немного посидел с нами и сказал, что ему предстоит операция. Чувствовалось, что это его очень тревожит. Через несколько дней он позвонил по телефону Мстиславу Всеволодовичу, но тот отсутствовал. Сергей Павлович попросил передать ему привет и сказать, что он уезжает в больницу, машина уже ждёт. Потом…

Потом позвонил академик В. П. Мишин, находившийся в «Кремлёвке» в день операции С. П. Королёва, и тихо-тихо сказал: «С. П. умер». Это было страшно, в это не хотелось верить! Ведь только что он разговаривал с нами по телефону. Я написала записку Мстиславу Всеволодовичу, который проводил заседание в конференц-зале. Записку посмотрел и отложил. Я просто остолбенела: что это он? Продолжает вести заседание! Вдруг он опять взял записку, прочитал и просто рухнул на стул. Встал, остановил докладчика и прочёл записку вслух. Все замерли. В зале было тихо-тихо. То, что они услышали, казалось неправдоподобным!»

Наверное, только Мстислав Келдыш понимал в эти тяжкие дни, что судьба отечественной космонавтики теперь станет иной.

Он умел увлекать своими идеями. Он шагал впереди, и казалось, не существует преград, способных его остановить. Он так и погиб, мгновенно и неожиданно, как это бывало с его ракетами, которые иногда взрывались при старте. Найти ему достойную замену было невозможно. XX век стал для цивилизации веком космоса, а значит, и веком Королёва.