То есть?

Понимаешь, мы, сабуровские, почти всю Москву вот где держали! — Рука водителя инстинктивно сжалась в кулак. — Никто нам перечить не смел, никто! А теперь нет больше на Москве власти.

Хочешь сказать, порядка не будет?

Умные люди говорят — свято место пусто не бывает. Ну, закрыли менты сабуровских — так что, с преступностью справились? Криминал прикрыли? Да хрен им в глотку, чтобы головы безмозглые не болтались! Нас не будет — другие придут. Может, покруче сабуровских. А пока не пришли — война начнется.

Кого с кем? — не понял Шмаль.

Всех против всех. Прикидываешь, сколько теперь по Москве бесхозных барыг осталось, которые нам платили? Всех этих банков, фирм, совместных предприятий, оптовых рынков, складов, торговых домов, магазинов?!

Артемьев наморщил лоб.

Прикидываю. Много.

Их ведь тоже кто‑нибудь под себя подмять захочет! И не одна бригада, а сразу несколько. А это значит — война. Въезжаешь?! Менты и «контора» считают, что, закрыв нас, сделали доброе дело. Идиоты — в натуре, не понимают: себе хуже сделали, себе. Мы им деньги давали, за порядком следили. Всем было хорошо. А теперь наше наследство делить начнут — им работы поприбавится. Бензин разлит, остается лишь бросить спичку, — философски резюмировал Кактус.

Проскочили придорожное кафе «Вдали от жен» — слева промелькнул ряд пластиковых столиков под матерчатыми тентами: под крайним, заложив ногу за ногу, скучал единственный клиент, невысокий светловолосый мужчина.

Бензин разлит, — повторил Фалалеев полюбившуюся метафору.

Неожиданно откуда‑то сверху послышался мерзкий металлический грохот, и спустя мгновение на дорогу плавно, словно в замедленной киносъемке, выкатился огромный КамАЗ с массивной блестящей цистерной. Почему‑то бросилась в глаза надпись на цистерне:

«ОГНЕОПАСНО — БЕНЗИН!»

Бензовоз медленно и неотвратимо приближался — дорога была слишком узкой, и вывернуть руль, выехать на встречную полосу не представлялось возможным.

Кактус, побледнев, нажал на тормоз — завизжали колодки, джип чуть сбавил скорость, но через секунду врезался прямо в цистерну.

Над бензовозом взметнулся огромный огненно–рыжий столб пламени, и КамАЗ, вздыбившись над шоссе, тяжело рухнул на «Тойоту–Лэндкрузер»; послышался отвратительный металлический хруст, заглушивший жуткие предсмертные крики горевших заживо.

Вскоре раздался еще один взрыв — страшней первого, — прокатившийся в леске над дорогой, он гулким эхом отозвался над пустынным шоссе.

Милиция, пожарные и карета «скорой помощи» прибыли через полчаса после происшествия. Впрочем, вторые и третьи вряд ли могли чем‑нибудь помочь.

От некогда шикарного джипа остался лишь черный, обгоревший каркас — на передних сиденьях контурно угадывались очертания обугленных человеческих тел.

Следователи ГАИ быстро установили, что в дорожно–транспортном происшествии виноват водитель бензовоза. Видимо, он поставил технически неисправную машину туда, куда ставить ее категорически воспрещается — в улавливающий тупик.