Вот за это я как раз тебя не благодарю, — шутливо нахмурилась девушка. — Хотя и оценила по достоинству твой жест.

У нас еще все впереди.

Надеюсь. Вставай быстрее, а то завтрак совсем остынет.

Интересная мысль. — Савелий быстро вскочил с раскладушки.

Это тоже в Афганистане? — спросила Вероника, заметив шрам на животе.

Бандитская пуля, — отмахнулся с улыбкой Савелий.

Встреча с Савелием помогла Веронике справиться со своим горем, обрести уверенность в себе. Она вспомнила о своем детском увлечении и всерьез занялась рисованием. Ее картины оказались талантливыми, и вскоре она была приглашена в Америку в одну из престижнейших галерей Нью–Йорка.

Именно ее и ожидал в тот апрельский день Говорков, стоя у стеклянной коробки шереметьевского аэровокзала.

Вниманию встречающих, — донеслось из репродуктора. — Самолет «Боинг-747» авиакомпании «Пан Америкэн», совершающий рейс Нью–Йорк — Рейкьявик — Москва, задерживается по метеоусловиям. Повторяю: самолет «Боинг-747» авиакомпании «Пан Америкэн»…

Задерживается по метеоусловиям, — растерянно пробормотал Савелий и, тяжело вздохнув, двинулся внутрь здания.

Ждать и догонять, как известно, хуже всего. Но сейчас Говорков был готов поклясться, что ждать куда тяжелей и томительней. Он не видел возлюбленную несколько месяцев и теперь многое бы отдал за то, чтобы ускорить встречу хотя бы на минуту.

Савелий пошел в зал ожидания и, отыскав свободное место, уселся перед телевизором. Вот уже несколько часов кряду он ощущал в себе естественную нервозность, и теперь, с объявлением о задержке нью–йоркского рейса, она лишь обострилась. Впрочем, разум справедливо подсказывал: волнуйся, не волнуйся — самолет от этого быстрей не приземлится. Чтобы скоротать время, лучше всего попытаться отвлечься, заняв себя чем‑нибудь посторонним. Тем более что включенный телевизор как раз давал такую возможность.

Под гулкую электронную мелодию пронесся лошадиный табун заставки российских «Вестей», и дикторша, официально улыбнувшись с экрана, произнесла:

Добрый вечер. Сначала коротко о главных событиях дня. Сегодня в Кремле состоялось расширенное заседание Совета безопасности. Как и ожидалось, первым вопросом в повестке дня стояла борьба с организованной преступностью. Выступавшие констатировали, что деятельность мафиозных группировок в России, и особенно в Москве, в последнее время значительно активизировалась.

Неожиданно камера дала общий план вестибюля перед залом заседаний, и Савелий с некоторым удивлением заметил мелькнувшего в кадре генерала Богомолова. Это выглядело более чем странно: по роду своей деятельности Константин Иванович прежде никогда не занимался бандитизмом как таковым. Но уже через мгновение лицо генерала госбезопасности наплывом заслонила чья‑то голова. Старомодные очки в легкой золотой оправе, тонкие бескровные губы, доброжелательное интеллигентное лицо…

Как ни странно, но обладатель золотых очков почему‑то сразу не понравился Савелию — то ли ощупывающим взглядом, то ли манерой смотреть в объектив, ироничной и чуточку надменной.

К сожалению, — продолжала дикторша с едва заметным нажимом, — силовые структуры еще не выработали единой концепции борьбы с криминальными сообществами. Участники расширенного заседания Совета безопасности были вынуждены признать, что в ближайшее время рост как уличной, так и организованной преступности вряд ли удастся остановить по объективным причинам. Этому способствует и разобщенность действий правоохранительных органов, и, как признали сами участники заседания, коррупция, пронизавшая общество до самого верха. А теперь переходим к другим новостям. Как уже сообщалось, вчера вечером в подъезде собственного дома был застрелен председатель правления акционерного банка «Содружество».

На экране появилось изображение окровавленного трупа, но Савелий уже не смотрел в телевизор: как ни странно, привычно–официозное сообщение об очередном заседании в Кремле дало импульс для собственных размышлений. Кто‑кто, а Говорков прекрасно понимал цену формулировки «в ближайшее время остановить рост преступности вряд ли удастся»: кровь и страдания невинных жертв, искалеченные судьбы, оставшиеся вдовами жены, дети–сироты. Еще в бытность свою на зоне Бешеный прекрасно изучил психологию российского бандита–беспредельщика: безжалостный к слабым, трусливый до подобострастия с сильными. По мнению Савелия, общаться с этими шакалами можно лишь на одном языке — языке силы. Но государство, допустившее невиданное самопроизводство мафиозных структур, почему‑то все реже и реже разговаривало с ними таким образом.

Слова «мафия», «бандиты», «организованные преступные группировки» на все лады склонялись десятками телеканалов, радиостанций, газет и журналов. Авторитетам, большим и малым, посвящались книги, о них снимались фильмы, слагались песни, и образ бритого татуированного атлета с пудовыми кулаками давно уже вытеснил из массового сознания комсомольцев–добровольцев да героев–стахановцев.

Что ж, у каждого времени свои герои. Но если верить тому же телевидению, тем же газетам и журналам, на борьбу с этой самой мафией были брошены и МВД, и ФСБ, и РУОП, и прочие структуры с трех- и четырех буквенными аббревиатурами. Однако достаточно было выйти в центр Москвы или пролистать любую газету, чтобы понять, кому в действительности принадлежит власть в столице, а значит, и во всей России.