Нечаев, некогда служивший в оперативно аналитическом подразделении Лубянки, всегда отличался основательностью и скрупулезной пунктуальностью в подобных делах.

На дискетах и мультимедийных компакт–дисках он записал подробное досье на всех более- менее влиятельных сабуровских, их координаты, психологические портреты, сильные и слабые стороны, взаимоотношения внутри группировки, домашние и юридические адреса подшефных бизнесменов, банковские реквизиты.

Склонный к аналитике, Максим детально описал и проанализировал схему «разделения труда» своих бывших подопечных: это звено занимается махинациями с ценными бумагами, это — контролем за нелегальной торговлей цветными металлами, это — сидит на производстве фальшивого спиртного, а вот это — простые «чистильщики».

На отдельных накопителях хранилась подробнейшая информация о датах, местах, обстоятельствах, особенностях тех или иных преступлений, совершенных сабуровскими за все время существования группировки: вымогательствах, грабежах, финансовых махинациях, отмывании денег, убийствах конкурентов и несговорчивых дельцов, возможных свидетелях и предпочтительных способах давления на преступников в ходе следствия…

Это и были те самые улики, о которых говорил руководитель засекреченной кремлевской спецслужбы с загадочной аббревиатурой «КР».

Работа, воистину титаническая, была завершена лишь к данному утру, и всего час назад Максим, рискуя всем, забрал со стоянки последнюю оставшуюся в его распоряжении машину — огромный джип «шевроле–блейзер».

Этим ранним слякотным утром девятого февраля Лютый торопился на встречу с Прокурором. Встреча с руководителем засекреченной спецслужбы, последняя из плановых, должна была поставить точку в делах и днях сабуровской криминальной империи.

Доехав до обширного заснеженного пустыря, Максим притормозил, в очередной раз осмотрелся и свернул в сторону новостройки. Километровый бетонный забор, застывший башенный кран, пустые глазницы кирпичных коробок…

Местность была унылая, жутковатая, зато открытая: любой человек, любая автомашина, появись они тут, не останутся незамеченными. Да и следы на снегу могли бы сказать о многом.

Неподалеку от котлована с вбитыми в землю бетонными сваями чернела тридцать первая «Волга» — едва «Шевроле–Блейзер» выехал из-за забора, водитель «Волги» несколько раз посигналил фарами.

Лютый притормозил возле нее, выключил двигатель и, подхватив с заднего сиденья джипа небольшой чемоданчик, пересел в салон ожидавшей его машины.

На этот раз за рулем был сам Прокурор, и столь исключительное обстоятельство убеждало: беседа предстоит на редкость серьезная.

Максим был сдержан и сух. Коротко обрисовав ситуацию в сабуровской криминальной империи, он резюмировал:

Мы создали крысу, как механизм для уничтожения ей подобных, но произошло то, чего я больше всего боялся: она вышла из‑под контроля.

Этого и следовало ожидать, Максим Александрович, — участливо согласился собеседник. — И дело не в том, что наши сотрудники помогли вам спастись от покушения. Не забыли, надеюсь?

Нет, — кивнул Лютый.

Дело в вас самих. Я ведь уже говорил: вы слишком интеллигентны, слишком, я бы сказал, человечны, — в голосе послышался легкий укор.

Неужели интеллигентным или человечным можно быть слишком или не слишком? — вяло попытался возразить Нечаев. — Это все равно что осетрина, которая не бывает второй свежести, — продолжил он дискуссию, но Прокурор напористо перебил, словно не слыша его:

Однако, с другой стороны, не будь вы таким, я бы никогда не предложил вам роль создателя и ликвидатора «короля крыс». Такие вот странные ножницы получаются. Помните наш разговор в моем кабинете?

Помню. — Максим, потирая заживающий кровоподтек, протянул Прокурору небольшой чемоданчик. — Я сделал, что мог. Как говорится, пусть сделают лучше те, кто сумеет. Или не сделают вообще. Тут, — Лютый щелкнул позолоченными замочками, открывая кейс, — тут вся информация, которая может вас заинтересовать. И даже более того.