– Тогда уж лучше в парке Победы на «Черемушках». На шестой лавке от центрального входа, в четыре.
– Послушайте, если насчет детей, вернее – насчет сына вы серьезно, я могу подъехать прямо сейчас. К общежитию литейно-механического, если вы так хотите.
– Не надо. В парке Победы в четыре.
– А может…
– В парке Победы в четыре, на шестой лавке от входа.
– Хорошо, я буду.
Старуха сбросила вызов.
– Кто звонил? – спросила Марина, сделав первый шаг в сторону перемирия.
– Никто, – ответил он. – Так, пациентка.
«Просто знакомая», – мелькнуло в голове.
21
Доронин отправил ложку борща в рот и скривился. В защиту больничного повара главврач как-то сказал, что спартанская кухня способствует быстрейшему выздоровлению. Если под выздоровлением считать непреодолимое желание выписаться из больницы, то спору нет. Два года назад у Доронина был нормальный обед каждый день, а не эти помои из столовой. Настя отлично готовила.
Доронин отставил тарелку и отвел взгляд от компьютера. По привычке за обедом он заполнял попутную макулатуру, которой год от года становилось все больше.
М-да, Настя отлично готовила и плохо переживала безденежье. Жена была самой большой жертвой профессии. «Выбирай, я или больница», – сказала она два года назад. Доронин любил свою работу и не любил ультиматумы.
Громко зазвенел звонок двери в отделение. Кого там еще черти принесли? Все, кого он ждал, уже разошлись. Кажется, он погорячился, когда запретил медсестрам отпирать двери и разговаривать с родственниками пациентов.
За дверью стояла очкастая девочка в желтой куртке с ранцем за спиной и бумажным пакетом в руках с надписью «Невская сдоба».
– Здравствуйте. А можно мне увидеться с Прохоровой Елизаветой?
– Ты ведь умеешь читать? – спросил Доронин и указал пальцем на прикрепленный к двери файл.
– Да. Но я подумала…
– Не надо думать. Просто читай.