– По дороге из школы я снова заходила в сквер и к супермаркету. Их там нет. Наши дети ушли к Богу в один день. Кто бы мог подумать, что такое бывает. – Ее голос срывался. – Я даже не положила им с собой по бутерброду. Зачем ты отпустил их, Игорь? Надо было мне пойти вместе с ними. Не было бы так тошно. Хотя еще не поздно. Верно? Ведь еще не поздно?
Он хотел еще поговорить с ней, успокоить ее, но передумал. Истерика – тоже своего рода забытье, рефлекторный кульбит сознания, бегущего от огромной, невмещающейся тревоги. И в данной ситуации это бегство оправданно. Марине так будет лучше.
Игорь вышел из комнаты и вернулся с рабочей борсеткой. Ампулы «Фентанила» с шприцом лежали в боковом кармане. Он порезался, когда обламывал конец ампулы. Но сделать укол оказалось нетрудно. Он пообещал Марине, что от укола она заснет, а когда проснется, кошмар закончится. Она спросила: «Честно?» – и он кивнул. Ложь звучала слишком притягательно для того, чтобы она могла от нее отказаться.
11
Когда Марина заснула, Игорь поправил подушку, набросил ей на ноги покрывало и вышел в прихожую. За окнами было темно. По подоконникам барабанил дождь. Ветер громыхал железными листами крыши. Шансы самостоятельно отыскать детей посреди ночи, после того как это не удалось по-светлому сделать вдвоем, были равны нулю.
«Безнадежные вопросы – мой конек», – попробовал сострить он. Но шутка не получилась.
Он долго не мог отыскать на вешалке свою куртку. Она оказалась в шкафу – туда ее зачем-то перевесила Марина. Оделся и натянул на голову вязаную шапочку. Точно такую, как у нарисованного на желтом фургоне коммунальщиков парня. Словно тайное послание к Наташе. Понять – значит простить.
Зонт Игорь решил не брать – ветер вывернет его наизнанку. Фонарь лежал на полке в кладовой. Батарейки почти сели. Тусклого свечения шести светодиодов могло хватить разве что на поиски замочной скважины в калитке. Игорь несколько секунд подержал фонарь в руках, выключил и положил обратно.
Когда Игорь вышел за ворота, зазвонил телефон.
– Где Марина? – спросил женский голос.
Сестры были похожи голосами. Игорь посмотрел на окно детской спальни – не загорелся ли свет.
– Не могу ей дозвониться, – продолжила Лена. – Мы уже обошли восемь кварталов и торговый центр. Развесили штук пятьдесят объявлений.
– Кто это – вы? – спросил Игорь.
– Ну, я с Витей, Бурцевы, Коровины и еще две пары – я их не знаю, кажется, родители из Лизиного класса. Собрались все, кому Марина написала.
От мысли, что жена после возвращения из школы не только таращилась в детские фото, стало теплее. Возможно, в ступор она впала всего за несколько минут до его прихода.
– Марина спит. Я уколол ей успокоительное.
– Понятно. – Лена на секунду задумалась. – Ладно. Управимся без нее. Если что-нибудь обнаружим, я тебе позвоню. Оставайся на связи и держись. Дети обязательно найдутся.
Динамик замолк, и погас экран. Дунул ветер и как будто перелистнул страницу в голове. Игорь посмотрел на телефон, пытаясь вспомнить, зачем достал его из кармана. Потом позвонил Лизе. Тишина в трубке длилась вечность.
Как Наташа это сделала? Постучалась ночью в окно Сереже и дождалась приглашения? Но там же решетка. Тогда, может быть, вылезла из-под кровати, схватила за руку и потащила за собой во вдруг открывшуюся в ковре черную дыру, как это показывают в фильмах ужасов. Или взяла за руку и вышла через дверь? А Лиза? Где Наташа встретила ее после школы?