На вид ему было лет тридцать. Высокий, гладко выбритый, с красивыми правильными чертами лица. Похож на зятя, только чуть потолще. В умных глазах немного сомнения. Почему он подошел именно к ней? Возможно, за домом следили. Преступники часто возвращаются к месту преступления. Во всяком случае, у Агаты Кристи и у Достоевского.
Но почему он подошел к ней? Из-за легкого пальто, необычно повязанного платка или потому, что слишком долго сидела на остановке?
– Женщина, выкладывайте, пожалуйста, на лавку все, что лежит в сумке.
Как же глупо все вышло. И вчера – в сквере, и сейчас. И все из-за ножа. Эта вещь приносила несчастья.
В книгах она почти всегда могла угадать: погибнет герой или останется в живых. Могла указать строчку, откуда начинался его путь к спасению или смерти. В жизни так не получалось. За полгода до смерти Гены белизну лица и вечерние покалывания под ребрами (не так уж больно, если лечь на правый бок) она списала на сезонное обострение гастрита. И это при том, что прошло всего два года после замены аортального клапана. А прошлой зимой, став случайной свидетельницей падения соседки в сугроб, и вовсе рассмеялась. Перелом шейки бедра. Антонина больше не встала и умерла через месяц от инсульта. То же самое произошло и сегодня. Во время сбора сумки интуиция предательски промолчала.
– Выкладывайте, – сказал полицейский. – Вы меня слышите? Или вы хотите, чтобы я это сделал сам?
«Должно быть, то же самое чувствуют преступники на эшафоте, услышав предложение накинуть петлю на шею, – подумала она. – Или не обязательно преступники, а те, кто вдруг оказался в неподходящем месте в неподходящее время».
Из потертой дорожной сумки с растрескавшимися ручками из кожзама она достала два застиранных халата, свернутую в рулон плащевую сумочку, с которой ходила по городу, тапочки, чистое, но мятое нижнее белье, нож и связанные ошейники. Все это аккуратно, чтобы ветер не свалил на землю (где-то в глубине души, вопреки интуиции и логике, она все еще надеялась, что ее отпустят), она разложила на скамейке. Скучавшие на остановке люди с интересом бросились рассматривать ее пожитки. Самодельные наручники рядом с застиранным женским бельем вызвали удивление и веселье. Жжет бабулька. Мужчины ухмылялись, женщины перешептывались. Но у парня в форме мозги работали в другом направлении. На нижнее белье ему было наплевать. Она видела в его глазах, как сознание связывает воедино нож, сцепленные между собой собачьи ошейники и пропавших неделю назад детей из дома напротив.
45
В сумерках Игорь еще на светофоре, за два квартала от дома, увидел синие мерцающие маяки полицейской машины, припаркованной у остановки.
Они следили за ним. Кононов прямо сказал, что главные подозреваемые – родственники пропавших. В какой-то момент Сережа перестал различать кресты в тетради, и в якобы пустом доме (родители уехали в больницу) вдруг загорелся свет. Разве это не повод войти внутрь и разобраться, в чем дело?
Игорь свернул к дому и резко затормозил у ворот. Пакет с покупками свалился с переднего сиденья на пол. Бутылка молока с хрустом раздавила яйца. На ужин вместо глазуньи будет омлет.
Вопреки ожиданиям, к нему не подошел человек в форме, да и калитка оказалась запертой.
Игорь въехал во двор и остановился, как только фары осветили окно кухни. За стеклом стоял Сережа. На том самом месте, где он был утром. И хотя Игорь точно знал, что Сережа не может его видеть – фары должны были слепить его, – казалось, что сын смотрит прямо в глаза.
Сережа стоял там же, но выглядел иначе. Безразличное с утра лицо теперь выглядело усталым. Плечи повисли, голова склонилась вбок. Чуть согнутые в коленях ноги, напротив, напряглись. Похоже, за шесть часов он ни разу не сходил помочиться.
46
Платок не вытирал, а только размазывал дактилоскопический порошок по пальцам, но она продолжала тереть. Так было легче отвечать на вопросы. Человек за столом представился следователем. Он приехал уже после того, как ее привезли в участок.