1. Разъяснение верующим их прав и обязанностей.

2. Оказание помощи инициативным группам и отдельным гражданам в соответствии заявлений и в обосновании их требований.

3. Ходатайства перед органами власти об удовлетворении поданных заявлений.

4. Борьба с незаконными ограничениями легализации новых христианских общин со стороны бюрократии.

5. Информация для печати по рассматриваемым вопросам.

В своей работе мы опираемся на принципиальный поворот советского руководства в сторону положительного рассмотрения нужд верующих.

ОСИПОВ В.Н., ЗАЛЕССКИЙ А.М., ПАШНИН Е. И., ЛЫЗЛОВ Н.Н.

(как и в «Воззвании», приведены адреса перечисленных лиц),

ШИМАНЮК Валентина Ивановна.

Шиманюк была юристом, она пришла к нам из «Комитета советской общественности против установления дипломатических отношений с Израилем». Был такой комитет. Его возглавлял известный историк и общественный деятель Евгений Семенович Евсеев. Против него была затеяна сионистами изощренная травля. Некто Черкизов на страницах официоза «Советская культура» клеветнически обвинил Евсеева в ненависти ко всем евреям. А в «Литературной газете» было напечатано Заявление Антисионистского комитета советской общественности, в котором Е.С.Евсеев был назван ГЛАВНЫМ антисемитом в СССР. Через 2 дня – 11 февраля 1990 года – этот «главный» антисемит был сбит насмерть черной «Волгой» на глазах у инспектора ГАИ. При этом машина переехала его дважды. Случись подобное сцепление событий НАОБОРОТ, шума и гвалта еврейских либералов хватило бы на полгода. А тут вся перестроечная печать молчала в тряпочку.

В Общественной приемной нашего Союза особенно большую роль играл Залесский. Все мы так или иначе пытались помогать верующим создавать общины и открывать храмы. Кроме того, мы стали регулярно проводить просветительские собрания в помещении ВООПИК (Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры) на Воронцовом поле. Сюда мы стали приглашать видных представителей патриотической общественности. У нас выступали священники о. Димитрий Дудко, о. Лев Лебедев, В. В. Кожинов, Г. И.Литвинова, В.Г.Брюсова, М.Я.Лемешев, Н.А.Лебедева, Д.А.Жуков, Ф.Я.Шипунов, позднее (когда мы уже назывались Союзом «Христианское Возрождение») депутат Н.А.Павлов, Н.А.Нарочницкая, один из руководителей Национальной организации витязей (Франция) К. И.Ренненкампф и многие другие. Особенно запомнилась встреча с поэтом А.Я.Марковым. Алексей Яковлевич родился в 1920 году в семье терского казака на Ставропольщине. Он живо помнил жуткий организованный голод 1932–1933 гг. Поэт вспоминал: «У меня лично 11 человек кончили жизнь самоубийством. Отец натопил печь, закрыл трубу и угаром всех задушил. А меня как самого маленького послал к крестной (у нас крестная – это была вторая мать). И вот я остался живым и не мог потом даже об этом написать. У меня есть поэма, Твардовский (он меня открывал, вводил в литературу) напечатал мою первую поэму, показывал эту поэму (она называется «Заколоченный дом», автобиографическая) Хрущеву. Никита Сергеевич сказал: «Не надо печатать, слишком страшная». Да, мы умирали с голоду, дети валялись, приткнувшись к завалинкам, а в это время закрытая кухня, будь она проклята, работала в центре села, и там питались члены правления колхоза и члены правления сельсовета. Веял ветерок, насыщенный запахами масла и мяса. Вот это и было тогда страшнее всего… А поэму мою до сих пор не печатают».[47] Поэму А.Я.Маркова «Заколоченный дом» о голоде 1933 года я напечатал полностью в своем журнале «Земля» (№ 7, от 22 октября 1988 г.).

Весной 1989 г. И. В. Огурцов организовал мне от имени Русской Православной Церкви За рубежом заграничную поездку. Я впервые в жизни выехал за кордон. 24 мая прилетел в Вену, где меня встретил Игорь Вячеславович и сразу из аэропорта повез меня на конференцию Христианского Интернационала. Я выступил там с докладом о положении Церкви в СССР. (Видимо, мой доклад весьма не понравился чекистам, их агентура наверняка отслеживала этот форум.) Вечером того же дня мы отправились в Германию, в Мюнхен, где Огурцов в то время проживал вместе с родителями. Когда он по концу срока вернулся из ссылки в Ленинград, ему отказали в прописке в родном городе, и он после 20 лет лишения свободы, с подточенным здоровьем, должен был в каких-то неведомых губерниях искать угол, прописку и работу. К тому времени его хорошо знала христианская общественность на Западе и наша эмиграция. И он был вынужден временно выехать на жительство в Германию, продолжая активную общественную деятельность. Навсегда в памяти у меня осталась наша поездка на машине из Вены в Мюнхен вдоль Дуная. Ехали вчетвером: известная австрийская журналистка и историк Элизабет Хереш (в 2004 г. в Москве на русском языке вышла ее книга «Купленная революция. Тайное дело Парвуса» о профинансированном немцами большевистском перевороте), ее муж (он вел машину) и мы с Огурцовым. У меня была виза только до Австрии. На австрийско-германской границе показали издали свои паспорта, и пограничники нас пропустили. Славянские лица их не тревожили. Они больше присматривались к турецким физиономиям. В полночь прибыли в Мюнхен.

Через несколько дней большую встречу с русской общиной города и окрестностей нам с Огурцовым устроил в своем монастыре Архиепископ Германский и Берлинский Марк. Затем мы посетили Париж, где нас тепло встретили «Витязи» – члены замечательной русской организации во главе с Кириллом Иоанновичем Ренненкампфом. Были встречи с официальными французскими деятелями, в т. ч. с главой Социал-христианской партии Дайе и с председателем парламента. Они, кажется, нас перепутали с христианскими демократами. Первоначально была обещана моральная помощь и иная, но, поскольку они довольно быстро раскусили, что мы – почвенники, защитники национальных интересов России, то в помощи было молча отказано. С их слов, им оказался идейно ближе христианский демократ Александр Огородников.

Кирилл Иоаннович свозил нас в Брюссель, где также пообщались с русской общиной, побывали в Храме Святого Царя-Мученика Николая Второго. Слетали в Америку, имели теплые встречи с нашими соотечественниками в гор. Энн Арбор (штат Мичиган), Нью-Йорке (с редакцией и активом журнала «Русское Возрождение» и с незабвенным протоиереем отцом Александром Киселевым), Вашингтоне, Сан-Франциско.

По окончании поездки я узнал о клеветнической кампании, развязанной юристом Валентиной Шиманюк, примкнувшим к ней Б.Аверичкиным, а также лицами, которых я в глаза не видел и никогда с ними не общался. Они «сняли» меня с должности председателя ХПС и всячески поносили. За что – не понятно. Использовались исключительно отвлеченные, абстрактные слова. «Да вот он общался в Вене с экуменистами из Христианского Интернационала», – кажется, это был единственный довод моих хулителей. Повторяю, ни я, ни И. В. Огурцов не молились с католиками и протестантами, присутствовавшими на Венской конференции, как это делают некоторые наши архиереи, а только слушали их выступления, и я выступил со своим (критиковал нашу богоборческую власть на местах за продолжающийся зажим верующих). Естественно, я посчитал ниже своего достоинства оправдываться перед персонажами, которые все выдумали «от фонаря», и просто перестал с ними общаться. Я заметил, что есть люди, которые охотно подписывают неведомый компромат на общественного деятеля, тем более на многолетнего узника ГУЛАГа, но сами потом отлынивают от позитивной работы и уходят в тень. Исчезают во мгле. Пошумели, поорали, подписали и сгинули. «Сняли» председателя ХПС, но сами в «хорошем» и «обновленном» ХПС работать не пожелали, испарились. Исчезла куда-то и юридически подкованная Валентина Ивановна. Впрочем, до исчезновения она еще успела слетать в Германию, пройтись по моим следам и даже в одной белоэмигрантской газете появилась почтительнейшая заметка «Шиманюк в Мюнхене».

Я продолжал работать с теми, кто остался со мной. Мы по-прежнему проводили каждый вторник собрания на Покровском бульваре, в здании ВООПиК. Летом 1989 г. в ХПС вошла новая большая группа православных фундаменталистов: бывший политзэк, художник и публицист В. К.Демин, А.А.Зеленов (депутат одного из райнов гор. Москвы), А.А.Широпаев (тогда он был, как нам казалось, твердым христианином и монархистом) и другие. Вступила в Союз активистка трезвеннического движения Т.Г. Коломиец, вместе с которой мы позже пытались организовать православную поземельную общину в селе Ильинское, Переславль-Залесского района Ярославской области. Несколько лет под руководством Татьяны Григорьевны при нашей организации существовал Центр по избавлению от алкоголизма и табакокурения, где занятия велись на строго христианской основе.

В октябре 1989 г. делегация ХПС ездила в Ярославль, на учредительный съезд Народного фронта РСФСР. Инициатором фронта стал союзный депутат Оболенский. Организаторы, видимо, не хотели отставать от прибалтов, которые уже вовсю лепили свои «фронты», ставшие очагами западничества, сепаратизма и русофобии. В Народном фронте РСФСР, провозглашенном в Ярославле, еврейско-либеральная струя, как нам показалось, не доминировала. Было много хороших русских лиц, жаждавших обновить Отечество. Мы (ХПС) составили как бы православно-монархическую фракцию в этом русском фронте. Правда, он приказал долго жить. Я еще пару раз участвовал в заседаниях исполкома (членом которого меня избрали), но потом все заглохло. Возможно, потому и «заглохло» (т. е. демократы разочаровались в национальном составе организации: русские явно преобладали), что мы, почвенники, заняли там прочные позиции. Мне поручено было курировать Урал, там про меня шипели: «Он нам христианизирует Урал» (о, если бы так!). Помню, как в Петербурге, на собрании Исполкома один демократ встревоженно сказал: «Надо срочно ехать в Молдавию. Там происходят ужасные вещи». Какие? В Молдавии, как и в Прибалтике, и в других союзных республиках, разгоралось пламя ненависти к русским. Особенностью Молдавии было то, что русофобия там сочеталась с пламенным юдофобством. Видимо, дух Антонеску еще был жив. Если поэтесса Леонида Лари, лидер Народного фронта Молдовы, на митингах орала: «Вымоем асфальт русской кровью!», то другие сепаратисты шли дальше: «Утопим русских в еврейской крови!» или «Русских – за Днестр, евреев – в Днестр!» Кстати, Горбачев на все это взирал благодушно. Он только болел за «территориальную целостность» кишиневского этнократического режима. Так вот вышеупомянутый демократ из Исполкома болел именно из-за юдофобства, когда говорил о «страшных вещах в Молдавии».