К середине XIX века Украина уже имела собственную литературу – и даже свои, местного разлива, литературные шедевры, – что всегда является своеобразной сдачей экзамена для языка. Язык, на котором создаётся авторская литература, неизбежно покидает раздел «диалекты».

В глубине времён многие народы имели общий язык и общую систему понятий – а потом расходились и забывали о родстве напрочь. Скажем, венгры происходят из уральской языковой семьи и пребывают в родстве с ханты и манси – но сегодня этот фактор, увы, уже не имеет никакого принципиального значения.

Другой вопрос, что венгры с местными их родственниками разошлись слишком далеко, а мы с украинцами – нет. И здесь надо очень аккуратно подшивать надрез.

Они пытаются разодрать, раскорчевать рану, сочиняя дичайшие выдумки про древнюю укропию и украинского князя Святослава. Их историческая наука управляема дикарями.

Но и огульное утверждение, что хохлы – это кошмарный сон разума, – тоже крайность.

Читая великий роман Михаила Шолохова «Тихий Дон», сложно не заметить, что там с первых же страниц действуют хохлы, у которых в 1913 году существуют свои станицы; заметьте – на Верхнем Дону. Они спокойно проживают среди казаков и великороссов, но при этом заметно отличаются от них. Одна из первых сцен «Тихого Дона» – драка на мельнице, где дерутся как раз хохлы с казаками.

Но если «никаких украинцев до 1917 года не было» – о чём же тогда писал Шолохов?

И если б только он! Хохол – постоянный герой русской классической литературы.

Задайтесь простым вопросом: о ком говорит Пушкин в «Полтаве»?

«Друзья старины» – представители украинского политического класса той эпохи, помнящие историю Сечи, – делали ставку на, внимание, малоросский народ, который они желали склонить к восстанию против имперской России.

Да, Пушкин уже тогда метко подметил их, позаимствованную у поляков, «кичливость», а также «легкомысленность», – но это не означает, что проблемы не было. Эта проблема, оказывается, ровно в том же, что и сегодня, качестве существовала уже при Петре Великом!

Говорить о том, что хохол – то же самое, что рязанец или туляк, – очевидная натяжка. Нет, конечно. Рязанец и туляк для русского классического писателя были русскими людьми, равно как воронежцы или новгородцы. А хохлы – это хохлы. Представитель стремительно развивавшегося субэтноса, дорожившего своим малороссийским именем.

В общих чертах данный субэтнос сформировался уже к XVII веку. За последующие триста лет своих черт не утратил. И, общинно проживая, к примеру, на юге Великороссии, или в Новороссии, или на землях Войска Донского, – в русском народе чаще всего не растворялся.

Чего ж отрицать очевидное? Кого мы хотим обмануть?

В конце XIX века на Украине сформировался настоящий культ Тараса Григорьевича Шевченко. Когда у народа появляется свой национальный поэт – народ обращается в нацию. Современник писал:

«…крестьяне массами идут на могилу, чтоб поклониться праху любимого поэта – с обнажёнными головами поют и читают Шевченко – относятся с благоговением к портретам его, что висят в украинских светлицах, – так ведут себя в молитвенных домах».

У нас имеют привычку напоминать в этом месте, что Шевченко писал и на русском языке тоже. Да, конечно: и на русском, и на украинском. Но основные его классические сочинения – украинские.

Зародившаяся украинская интеллигенция в течение всего XIX века шаг за шагом последовательно отстаивала права своего языка.

И вот любопытная статистика.

К середине того столетия на Украине публиковалось на мове всего 5% печатных изданий, а 95% – на русском.