– Сара, шуток не понимаешь?
– Да иди ты… – Крутанувшись, капитан выскочила из каюты.
Помотав очумелой головой, я пошёл в душевую и сунулся под холодную воду. Кончались пятые сутки напряжённейшей работы в скоплении. Накануне прошли последнюю из отмеченных «Эрестфером» систем, получив более-менее точный расклад по силам необронов. Прыгнув к самой границе скопления Альфа Персея, данные одним информпакетом направили флоту. Посмотрев на часы, понял, что проспал чуть меньше пяти часов. Связался с О’Киффом:
– Керней, ты где? Что по нашему разговору?
С небольшой заминкой кэп ответил:
– Я у себя, на мостике Костюшенко. А по разговору… Не знаю, ничего определённого пока сказать не могу. – О’Кифф замолчал, видимо что-то обдумывая. Осторожно сказал: – Влад, пока ничего, указывающего на наличие ещё одной не замеченной «Эрестфером» базы, нет.
– Я понимаю, – хмуро отозвался я. – Только и ты пойми меня, Керней: куда-то же фрегат девался, в этих системах нет ни единого его следа. Думаю, он обнаружил ещё одну базу, но не смог уже оттуда выбраться…
– Ох, Комаров, не знаю, во что ты меня опять втравливаешь. Концентрация ударной группы флота на дальности одного прыжка на границе скопления уже почти завершена, ещё пара часов – и флот будет готов нанести удар. Пойми, маховик уже раскручен, как ты мне предлагаешь остановить всю эту махину? Объяснить, что у кое-кого нехорошее предчувствие? Подтверждающих данных нет, ни от «Эрестфера», ни от наших дальних сканеров. Тянуть тоже нельзя, сам понимаешь, пока необроны не успели окопаться…
– Да знаю я, – не выдержав, зло оборвал я каперанга и, мысленно досчитав до десяти, постаравшись успокоиться, слишком многое сейчас стоит на кону, начал излагать Кернею пришедшую мне в голову идею: – Ладно, флот мы не остановим, но и не надо. Если я прав и пятая база существует, при нападении на аванпосты какой-то сигнал-предупреждение они отправят. Отследив его направление, выйдем на эту базу, недаром же мы разведдроны вывесили над каждой планетой. Нам самое главное – быть готовыми к немедленному прыжку и тут же прыгать по полученным координатам. На финише делаем рекогносцировку, а там либо работаем сами, либо ждём подмогу. Пойдёт такая идея?
– Ладно, – хмыкнул О’Кифф, – с командующим эскадрой я поговорю. Мы формально к ним не относимся, в составе ударной группы нас нет. Приказа о включении в состав я тоже не видел. Мы здесь по личной просьбе командующего флотом, не более. Думаю, у него особых вопросов не будет, да к тому же ты вполне можешь постановку задачи в рамках «Стойкого» определять самостоятельно. – И с тихим щелчком О’Кифф отключился.
Переключившись на Сааринен, я бросил:
– Сара, через пятнадцать минут строй личный состав на нижней палубе.
Принял короткое подтверждение: Сара, как всегда в боевой обстановке, отвечала кратко, чётко и по существу. Задержавшись у выхода, посмотрел на отражение в зеркале своей такой непривычной короткостриженной головы, сжал до хруста кулаки. Это первая полноценная боевая операция, в которой мне предстояло участвовать здесь, в этом теле, если, конечно, не брать в расчёт сумбурный вояж по Новой Земле. Нет, действительный боевой опыт был и у майора, несколько операций против холорианских пиратов я «помнил», и достаточно хорошо. Да и свой собственный, чеченский опыт снайпера в составе РДГ кое-что значил, но всё равно лёгкий мандраж не отпускал. Через пятнадцать минут, спустившись, я остановился перед строем, который возглавляла Сааринен. Вскинув руку в воинском приветствии, Сара отрапортовала:
– Та-щ майор, по вашему приказанию личный состав построен, старший группы капитан Сааринен.
Я внимательно оглядел ряд стоящих передо мной офицеров. В основном – офицеров, поправился я, скользнув взглядом по стоящим на левом фланге Седых и Жолондзевскому. Всего пятнадцать человек, десяток во главе с Сааринен, трое прикомандированных – Герра, Жолондзевский, Седых, чуть в стороне – мехвод «Циркона» и пилот «Утюга». Во всей этой суматохе что я, что остальные о курсанте банально забыли, и теперь, словно Нильс с дикими гусями, он курсировал с нами по скоплению. Получая, судя по всему, огромное удовольствие от всех приключений.
«Нет, – подумал я, – по возвращении первым делом обратно в училище, вот прям с ходу: трап подъехать не успеет, выпну с корабля с вещами».
– Долго говорить не буду.
Пятнадцать пар глаз, смотрящих на меня, были внимательны и серьёзны. Двое новичков в группе, но не новичков в деле, их направил Фёдоров с флагмана. Не пожалел, хотя от сердца оторвал. Я внимательно изучил их личные дела. Мехвод, сержант, с кривым шрамом, идущим через челюсть к шее и скрывавшимся под воротом куртки. Раненный, на горящем БТР до последнего в паре с наводчиком прикрывал взвод пехоты. Наводчик сгорел, мехвод чудом выжил.
Пилота «Утюга», старлея, я даже немного знал. Он получил прозвище Серафим, когда прорвался сквозь сплошной заградительный огонь и вытащил зажатую в горах группу спецназа, ещё на спуске получив несколько пробоин в борт челнока и два осколка в грудь. Почти отвесно рухнув вниз, сумел затормозить, на пределе перегрузки забрать группу и проскочить обратно, в коридор, пробитый парой штурмовиков. Отключился старлей только после посадки на палубу. Врачи потом долго разводили руками: пилот должен был потерять сознание ещё на спуске от болевого шока.
Каждого из них опалила война, пометила кривыми рунами шрамов, словно зарубками на память. Да, собственно, как и всех, стоящих передо мной, включая самого Комарова. Помню, как впервые на «Дальнем-1» встретился с курсантами. Ещё с одним физиком мы им давали несколько уроков армейского рукопашного боя. Скинули майки, а там – что Комарова, в моём лице, что напарника в своё время расписало здорово, броня, похоже, лохмотьями висела. Притихшие курсанты кивнули на напарника: