– Серый кардинал, мать его… – совсем не интеллигентно бурчит в сердцах Фёдор Артурович.
– …Обратимся вначале к фактам из прошлого и настоящего. Отец Керенского был дружен с родителями одного из главных лидеров российских социал-демократов Владимира Ульянова. И, что весьма нетипично для отечественной интеллигенции, не изменил своего доброго отношения после ареста и последующей казни его старшего брата Александра. Более того, будучи директором гимназии, в которой обучался Ульянов-младший, обеспечил ему получение золотой медали при не вполне безупречном аттестате и дал отменную характеристику для поступления в университет.
Великий князь Михаил, который внимательно слушал докладчика, поднял руку, прося приостановиться.
– Хочу поблагодарить вас, Пётр Всеславович, за то, что не обошли этот пикантный факт, который затрагивает историю сразу трех семей, включая и мою. Тем более что, если не ошибаюсь, у вас есть определённые планы на установление позитивного диалога с некоторыми руководителями марксистских объединений, которые относятся, по вашей терминологии, к «революционерам-созидателям». Но, прошу меня простить, продолжайте, пожалуйста.
Подполковник Воронцов освежился парой глотков ягодного морса, стакан с которым стоял возле каждого из присутствующих, и возобновил доклад:
– Александр Керенский – это стопроцентный разрушитель, таран против существующего строя, тем более что имеет опыт активной адвокатской деятельности. К сожалению, значительная часть общества более восприимчива к эмоциям, чем к объективной реальности, и зачастую идут на поводу умелых кукловодов. Достаточно вспомнить процессы с участием Плевако, а, например, манипулирование адвокатом Александровым присяжными заседателями позволило оправдать явную террористку Веру Засулич. Керенский к тому же – великолепный митинговый оратор, искусный демагог, имеющий опыт пусть и любительского, но актерства. Символично, что наиболее удачной из сыгранных им ролей был Хлестаков из «Ревизора». А теперь информация из будущего. Супруга Александра Фёдоровича Ольга, в девичестве – Барановская, активно работает над новым образом своего супруга. Эволюция его внешнего вида предполагает переход от строгого костюма к разночинской чёрной тужурке со стоячим воротником. А получив портфели военного и морского министра, этот фигляр должен предстать этаким современным Бонапартом – полувоенный френч, фуражка, прическа «бобрик». Смешно? Наивно? Да, но тогда это сработало. Иван Петрович и Фёдор Артурович припомнили несколько эпитетов, которыми наградила Керенского восхищённая толпа. «Солнце свободы России», «Спаситель Отечества», «Гениальный народный трибун» и даже «Любовник революции».
Здесь уже дал знак о желании вставить реплику генерал Келлер.
– Хочу добавить информацию, которую вспомнил прямо сейчас не без подсказки одного из нижних чинов. Среди потока дифирамбов нашлись слова, которые абсолютно точно высветили сущность этого новоявленного Наполеончика: «О, паршивый адвокатишка! Такая сопля во главе государства – он же загубит всё!» Как жаль, что тогда к ним не прислушались. Кстати, и имя этого человека история сохранила.
– И как же звали этого Нострадамуса? – немедленно отреагировал Павлов. – Удивительно яркий и лаконичный стиль изложения, что говорит о неординарности мышления. Фёдор Артурович, назовите нам его имя, весьма возможно, он будет нам полезен.
– Извольте, это весьма известный доктор. – Келлер сделал драматическую паузу и, улыбаясь, с интонациями конферансье, закончил: – И нобелевский лауреат… Академик Павлов!
Судя по всему, Иван Петрович не был готов к подобному обороту. Под общий смех он показал кулак генералу Келлеру, сразу угадав источник «слива информации» в лице ефрейтора Александрова.
– Но загубить всё Керенский ухитрится еще в марте семнадцатого года, – продолжил через несколько минут Пётр Всеславович. – Речь идёт о так называемом Приказе № 1, отданном 1 марта 1917 года по Петроградскому военному округу и немедленно размноженном тиражом в миллионы экземпляров. Эта зараза распространилась как эпидемия. Фактически это был смертный приговор Русской армии. Материалы по этому приказу мы уже озвучивали на предыдущем заседании. Господин Керенский тогда и там, – Воронцов сделал указующий жест в потолок, – явно приложил к нему свои руки. Но после завершения своей активной политической деятельности в октябре семнадцатого года, господин бывший министр-председатель и Верховный главнокомандующий стал ненужным и неинтересным ни правым, ни левым, ни белым, ни красным. Большевики лишь симулировали его поиски. Бросив свою жену, он перебрался в Америку, где и умер около 1970 года, презираемый эмигрантами – как человек, который погубил Россию. Его отказались отпевать все православные церкви и в итоге похоронили по масонскому ритуалу.
Да, и последнее по господину Керенскому. Семья Барановских, откуда он взял свою будущую супругу, мягко говоря, весьма неординарная. Глава семейства Лев Степанович Барановский в свое время был замешан в нескольких нелицеприятных историях. Будучи начинающим генштабистом, при прохождении необходимого ценза на должности командира эскадрона 30-го Ингерманландского полка получил взятку на весьма изрядную тем более по тем временам сумму шесть тысяч рублей с однополчанина вольноопределяющегося князя Орлова, за содействие в сдаче офицерского экзамена. Скандал благополучно замяли не без помощи тестя – тайного советника и академика Василия Павловича Васильева.
Далее, уже в чине полковника Барановский вызвал осуждение сослуживцев, ложно обвиняя свою супругу в неверности, дабы получить основания для расторжения брака. Но, если ныне Генштаба генерал-лейтенант Лев Степанович Барановский далек от активных дел и находится в резерве чинов при штабе Киевского военного округа, то его сын вызывает определённый интерес.
С 21 сентября 1916 года Генштаба подполковник Владимир Львович Барановский занимает должность штаб-офицера для делопроизводства и поручений Управления генерал-квартирмейстера при Верховном Главнокомандующем. Внешне всё благопристойно, обладает личной храбростью, Высочайшим приказом от 18 марта 1915 года награждён Георгиевским оружием… Но есть одно обстоятельство – по информации из будущего, в окружении министра-председателя Керенского был замечен его родственник, некий генерал-майор Барановский. А посему мы считаем, что этот офицер должен быть взят под негласный контроль. Находясь на ответственной должности в Ставке, он может передавать важную оперативную информацию заговорщикам.
– Да, но Георгиевское оружие, боевой офицер… – с некоторым сомнением замечает великий князь Михаил Александрович.
– Поэтому контроль негласный. Мы не можем упускать ни малейшей утечки информации. – Воронцов гнёт свою линию. – У нас там есть на кого положиться, никто ничего не заметит… Если вопросов нет, переходим к следующему «серому кардиналу». Михаил Иванович Терещенко… С этим индивидуумом все обстоит значительно сложнее. За ним стоят могущественные силы как внутри империи, так и за границей. А к этому ещё нужно принять во внимание колоссальный семейный капитал, который приумножали несколько поколений его предков. Точный размер его нам установить не удалось, но личное состояние Михаила Терещенко оценивается как минимум в семьдесят миллионов рублей. Да и сам по себе он является человеком незаурядным и неоднозначным. Рассудите сами, господа, молодой человек, даже не успевший достигнуть возраста Христа, занимающий абсолютно несерьёзную должность чиновника особых поручений при Дирекции императорских театров без содержания, которая не даёт никаких особых преференций, если, конечно, не считать таковыми право ношения вицмундира с золотыми пуговицами и иметь своё кресло в любом из казённых театров, делает после февральского переворота головокружительную карьеру. Вначале он получает портфель министра финансов, а затем ему передают ведение иностранными делами империи.
Вообще-то представители этого рода способны были особенно ярко проявлять себя именно во время войн или в иные смутные времена. Основатель семьи Артемий Яковлевич Терещенко, носивший в молодости прозвище Карбованец, сумел заработать капитал во время Крымской войны, торгуя корабельным лесом и хлебом. Скорее всего, именно тогда начали формироваться связи этой «династии» с армейским начальством и военными чиновниками. Чуть позже, после манифеста по отмене «крепости», когда началась неразбериха и разорение помещичьих хозяйств… Так вот уже Николай Артемьевич Терещенко не только не обеднел, но напротив, приумножил капиталы, скупив все заводы вокруг Глухова. Причем этому весьма поспособствовал Высочайший указ о возведении Артемия Яковлевича со всем его потомством по мужской линии в потомственное дворянство. Кстати, на полученный герб был внесен девиз «Стремление к общественным делам», что, господа, полностью соответствует практическим делам этой семьи. Скажу кратко – в делах благотворительных и меценатстве они весьма усердны. Не ретрограды, значительную часть доходов вкладывали в модернизацию производства и обеспечение благоприятных условий для своих работников. При этом озаботились застраховаться от возможных проблем с поставщиками от иностранного сырья – в Волфинском имении в 1895 году была создана лаборатория, в которой ученые смогли вывести новый сорт семян «лодыженской» свеклы. Щедрость, однако, соединяется с бережливым прагматизмом. В Кульбакинской усадьбе Терещенко, например, был великолепный пруд, который не только служил украшением усадьбы, но и обеспечивал водой производственные нужды кирпичного и винокуренного заводов, а свежей рыбой – все имение. Привычка все пускать в дело передается в этой семье из поколения в поколение. Иван Петрович, помните, как вы как-то рассказывали, что в вашем будущем был очень хороший лозунг «Отходы – в доходы»? Так вот, на сахарных заводах Терещенко он реализован на практике и до войны приносил недурственную прибыль. Патоку и жом направляли на кормление скоту, который поставлялся в Варшаву и считался одним из лучших. За всю историю их рода только единожды добро выбросили, правда, не на ветер, а на землю. Отец нынешнего Терещенко, будучи корнетом, сумел завоевать сердце одной барышни и подловил своего будущего тестя на слове. Его превосходительство генерал Саранчев, понимая, что с реверсом у молодого человека более чем нормально: отец – известный миллионщик, тем более уже из дворян, не послал юного нахала куда подальше, а решил потянуть время и пообещал вернуться к этому вопросу тогда, «когда улицы деревни Волфино побелеют…» Если убрать витиеватость политеса, то жениху явно посоветовали не появляться до зимы. Но ухарь-купец, простите, ухарь-корнет поступил иначе. Утром перед глазами генерал-лейтенанта, подошедшего к окну, дабы порадовать свой взор весенним пейзажем, оказались десятки телег, из которых на землю щедро сыпалась белая, как первый снег, сахарная пудра, которая уже покрывала дорогу к Александровскому парку. За ночь организованный влюблённым корнетом обоз доставил с ближайшего семейного завода сотни пудов сахара. Генералу, пойманному на слове, осталось лишь благословить молодых. Правда, на этом военная карьера корнета завершилась. Недовольный подобной расточительностью, его отец настоял на отставке и отправил сына в почётную ссылку в Европу с целью скупки произведений искусства для семейной коллекции. Вот в такой семье и появился на свет наш фигурант. Получив начальное образование в России, он как истый представитель «золотой молодежи», продолжил его за границей. В Лейпцигском университете весьма компетентные преподаватели помогли юному Мишелю проникнуться пониманием катастрофического отставания экономики «варварской» России от экономики передовых стран Западной Европы – Франции и Германии. Далее последовал переезд в «форпост демократии» Лондон, где на протяжении многих десятилетий находили благожелательный прием те наши «патриоты», которые предпочитали любить и поучать собственный народ, находясь от него как можно подалее, дабы не оскорблять собственное столь чувственное обоняние так называемым «русским духом».
Затем – краткосрочная стажировка на семейном предприятии в Тёткино в 1906 году. Свое совершеннолетие Михаил встретил в казино Монте-Карло. Полностью вступивший в права наследования огромного состояния, он играл всю ночь. В результате под утро главный стол с рулеткой был накрыт черным сукном, что означало, что ресурсы казино исчерпаны. По словам самого Терещенко, его триумфальная победа объяснялась частично удачей, а частично знанием теории статистики, которую ему прочитал профессор Карл Бюхер в Лейпцигском университете. По имеющейся у нас информации именно во Французской Ривьере, где Михаил проводил время в компании «золотой молодежи» из Санкт-Петербурга, в перерывах между поглощением устриц под шампанское с жаром обсуждавшей тяжкое положение несчастного российского народа, угнетаемого венценосными сатрапами, он сошёлся с масонами.
Летом 1907 года во Франции он познакомился со своей будущей супругой Маргарет Ноэ. Но его мать Елизавета Михайловна категорически возражала против венчания, утверждая, что в их роду никогда не было и не будет француженок, поэтому Михаил Иванович длительное время жил, так сказать, на два дома, курсируя между Парижем и Санкт-Петербургом.