Боуи молча подхватывает у соседнего столика стул и пересаживается, позволяя Райану оказаться подле меня. Тот благодарно кивает, усаживается и пристраивает свою загадочную ношу в ногах. Понятия не имею, что это, но с глупой, шальной улыбкой наблюдаю за ним.

А вот ребята… Боуи нормально, но Эл и Коннору немного нервно. Особенно Коннору.

— Эй, Ларс, повтори за этот столик. И мне скотча, — кричит он через зал. — Спокойно, трещите дальше, будто меня здесь нет. Я пришел выпить после долгого трудового дня со своей подружкой.

После Клинта слова «невеста» и «жених» вызывают у нас с Райаном объяснимое отторжение.

— Эм… на чем я остановился? — неловко кашляет в кулак Коннор, явно сбившись с мысли.

Все молчат. Нет, они, конечно же, помнят, такое не забудешь, но озвучить никто не решается. Из-за Эперхарта. А тот вопросительно поднимает брови, явно решивший отнести молчание на свой счет. Ну а я настолько пьяная, что мне трава не расти. В голове легко, все кружится, Джули в безопасности с Мэгги, а рядом — Райан.

Лениво повернувшись, даже не убирая подбородка с подставленной руки, я перевожу абсолютно довольный взгляд на Коннора и с наслаждением тяну:

— На силиконовых сиськах Сибил.

Боуи давится и начинает кашлять, а Эперхарт запрокидывает голову и начинает хохотать, мигом прозрев по поводу загадочного общего молчания. Коннор с Элейн переглядываются, смущенно улыбаясь.

— Так, для ясности, — начинает он. — Сибил я не щупал. Про силикон — догадка.

— То, что грудь у Сибил из силикона, — очевидно, — вскидывает брови Райан.

Ребята переводят на меня потрясенные взгляды. А, ну да. Мне же полагается в этом месте вскочить на ноги, вылить Эперхарту на голову остатки вина, схватить Джули и срочно убираться с острова с оскорбленным видом. Когда-то что-то такое мы в применении к Клинту обсуждали.

Эперхарт, кашлянув, под столом кладет мне руку на колено. Смешной такой. Будто извиняется. Как спать с ней и со мной по очереди раньше, так было нормально, а теперь об этом заговорили — извини?

— И ринопластика, — включается Эл.

— Губы тоже накачанные, сто процентов, — подхватываю я. — А вот скулы родные.

— Скулы родные, — соглашается Элейн. — Хорошая генетика.

— Хорошая генетика, от которой остались на виду одни скулы? — восклицает Коннор.

— Какая разница, что осталось на виду, если, как мы выяснили, единственный из всех наших знакомых мужчин, отказавшийся с ней переспать, — ты? — резонно спрашивает Элейн.

— Отказался бы переспать с Перетти, Фокс? В жизни большей ерунды не слышал. Так нагло нельзя врать даже ради того, чтобы затащить в постель девчонку. Никто не откажется без бетонного стояка на другую.

Я начинаю кашлять, потому что все присутствующие, похоже, поняли, о ком только что шла речь.