Уже много позже, когда с коллективом и с начальством дистанция сократилась за годы ежедневного знакомства, рабочего общения и взаимодействия, в узком кругу по поводу дня рождения одного из сотрудников, на столе стояли грузные стеклянные стаканы виски со льдом, фрукты и не обильная, но даже вполне изысканная закуска и деликатесы, Дмитрий прикрывал глаза рукой, вытирая слезы от хохота и голосом, полным искреннего смущения и вины говорил «Прости! Сколько же седых волос тебе это стоило в тот день? Прости, не подумав так сказал… Спросил… Бывает же!» И слово перешло к кладовщику для новой байки или тоста, и тяжелые толстостенные стаканы снова лязгнули, встряхивая густую коричневую жидкость между звонкими кусками льда. Тяжесть воздействия вискаря оказалась убойнее джина с тоником и на этом напитке он поставил жирный красный крест. Это наркоз для ковбоев.
Воспоминание отвлекло от звонка и теперь в сознании повис лёгкий туман неопределённости и ожидания. Что-то завтра изменится, но в какую сторону? Он обнял Люську и они ещё минут десять просто грели щёки друг об друга, чтобы не целоваться на морозе и не обгрызать потом две недели трескающиеся губы со вкусом гигиенической помады. Пусть что угодно изменится, лишь бы мы оставались вместе. Эта мысль повторялась как навязчивое напоминание с мобильника ещё несколько раз за следующие два дня, а жила она в нём постоянно, как предохранитель в электрической цепи. Зря говорят, что когда находишь свою любовь, то находишь свою половину. Когда находишь свою любовь, то помещаешь в неё всего себя. Иначе нельзя объяснить ту пустоту при потере любимого человека. И любимого принимаешь в себя целиком. Или это будет любовь только наполовину.
Во вторник Лёха приехал с Дмитрием в мебельный цех. За спиной рабочие вопросительно перемигивались, гадая, кого Димыч привёл: родственника, знакомого или нового сотрудника. Сотрудницы возрастом 35+ уделили ему внимания не больше, чем лотерейному билету, оказавшемуся без выигрыша.
С Дмитрием они прошли насквозь несколько помещений и вернулись к распаковке мелких комплектующих. Работник комкал обёрточную бумагу и бросал её в объёмистый мешок.
— Что не так или что заинтересовало?
— Вспомнил про магазины обуви. Скомканную бумагу приходится вытаскивать из новых ботинок.
— И?
— Когда комкаем, то мы увеличиваем объём, создаём множество рёбер жесткости. Если не сжимать бумагу в комки, то её можно лучше уплотнять. Не знаю, как это будет удобно или не удобно в данном случае…
— Логично! Надо попробовать. У тебя и правда острый взгляд на вещи, критический. Как с креативом?
— Постоянно. — улыбнулся Лёха.
— А с безумным креативом?
— Случается, но стараюсь оставаться в берегах, чтобы не заиметь проблем с едущей крышей.
Дмитрий оглядел цех ещё раз поверхностным взглядом, коснулся стопки мебельных щитов и спросил как бы более осторожно, без весёлых оттенков в голосе.
— Тебе работа нужна? Я не предлагаю эту, но её можешь иметь в виду на всякий случай и в любом случае. Мы после обеда поедем в одно заведение. Попробуй пройди собеседование. Я точно не знаю, что им нужно, поэтому не могу особо ничего посоветовать. Что-то может показаться странным. Не теряйся. Знаю только вот что: они приглашают людей только по рекомендациям, вопросы не сложные, вагоны грузить или иначе перенапрягаться не нужно. Скорее всего или удалёнка или свободный график. Один мой знакомый спустя пару месяцев подошел как-то, просто подмигнул и пожал руку. Я понял, за что, и что обсуждать это не стоило. Не против?
— Время есть, а если нет другой платы, кроме как потратить на это час-другой, то почему нет!
Из цеха, в котором висел воздушным поролоном воздух с отдушкой лака, клея, теплых опилок из-под дисковых пил, машинного масла, металла, они вышли на поверхность одного из последних пирожных зимы. Это потому, что к машине они пошли не по тротуару, а Дмитрию понадобилось обойти своё здание цеха вокруг. Местами ветер оголил землю, и она проглядывала как тёмный шоколад сквозь сахарную глазурь. Кремовые сугробы, высокие трубы с лёгким дымком, как только что погасшие свечи. Ассоциативность в норме, про себя подумал Алексей. Собеседование, так собеседование. Не в первый раз.
Осмотрев пожарный подъезд, они завершили круг и сели в машину. Минут до десяти заняло обоим просмотреть свои контакты, сообщения, ответить. Густой запах крепкого кофе стёр следы предыдущих ощущений от лака и дерева, и они поехали куда-то на юго-запад. Дмитрий на светофорах потягивал свой кофе, а Алексей от тепла, мягкого укачивания и баюкающего вкуса, почти уснул среди своих случайных мыслей и воспоминаний. Что сегодня будет рассказать Люське?
Глаза он открыл от ощущения, что исчезли звуки встречного потока машин и движение замедлилось до скорости плота, плывущего по реке. Спереди навстречу прилетел автомобильный гудок. Что-то в нём было особенное, насыщенное, киношное, не серийное. Черная большая AUDI притормозила. Из ряда припаркованных машин вылезал красный низкий капот Ferrari. Лёха так и не понял, кто сигналил, но мысленно поблагодарил незнакомого водителя, что тот не установил более креативный и экстравагантный сигнал.
Вид вперёд сверху перекрывал откидной козырёк от солнца, забытый в этом положении одним из спутников Дмитрия. Нагнув голову вправо и окинув взглядом доступную часть улицы, он наконец понял. Москва-Сити. «Москва-Город», — мысленно перевёл он и улыбнулся давним спорам и критике в интернете, почему это название звучит так нелепо и нелогично.
— Ну, удачи! Тебе вон туда. У стойки администратора просто назвать фамилию. Я пока махну через мост на ту сторону, навещу магазин одного старого букиниста и фотографа. Своеобразный дед. Если не злить разговорами о современной политике, то с ним интересно, как с любым из классиков литературы из школьной программы. Управишься — позвони. Если дальше куда не умотаю, то могу подвезти. Какие планы на вечер?