Я уточнила у начальника колонии, как часто отсюда освобождаются по болезни. Оказалось, один человек в прошлом году и один в нынешнем.
В колонии 30 инвалидов, в том числе двое с ДЦП. Один из них рассказал, как дважды или трижды упал с «постамента» туалета. Унитазы почему-то располагаются на возвышенности, туда и здоровому человеку подняться сложно. Мы попросили перевести инвалидов в отряд с облегченными условиями содержания, где нормальные унитазы. Прокурор областной прокуратуры, что был с нами на проверке, нас в этом полностью поддержал.
Бабушкин спросил у инвалидов про индивидуальную программу реабилитации. Она должна быть у всех.
— Извините, а что такое реабилитация? — огорошил инвалид.
Другой поинтересовался:
— У меня нет вообще зубов. Можно ли как-то вставную челюсть сделать? Мне с 2017 года обещают. Так и живу…
Мы проходим в спальные помещения. Кровати там сдвоены. Выглядят как… семейные. Некоторые осужденные считают это унизительным.
— А что, если кровати разъединить? — рассуждаю я. — Поставить между ними тумбочки? В других колониях так делали.
Один из осужденных рассказывал Бабушкину, что не ест мясо по медицинским показаниям, другой — по религиозным. Андрей Владимирович говорил, что давно хотел поднять во ФСИН России и Минюсте вопрос о возможности появления нормы питания для вегетарианцев.
Из отчета председателя ОНК Кировской области:
«Члены Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Андрей Бабушкин и Ева Меркачёва оставили следующие рекомендации:
обязательно освободить осужденного Н. от наказания по болезни;
обеспечить осужденных вегетарианской диетой;
не допускать установку кроватей осужденных вплотную друг к другу;
освободить больных осужденных, диагнозы которых не подпадают под установленный законом перечень».
По этому отчету председателя ОНК можно сделать вывод, что он пытается дискредитировать нас, правозащитников.
Мы с Бабушкиным спросили осужденных про зарплату в октябре.
— Я работал дней 10–12 в этом месяце. Получил 14 рублей.
— И что купили за эти «огромные» деньги? — интересуюсь я.
— Ручку шариковую.