- Тоже мне забота об общественном благосостоянии, - ответил ему «исследователь» и спрыгнул вниз, в темноту. Судя по уверенности, с которой он это сделал, пол внизу не был усыпан опасными для целостности ног объектами. Рачительный китаец подошел к терминалу и обесточил мою станцию. Потом включил фонарик и тоже спрыгнул.

Я усмехнулась. Безопасность у них – ни к черту. А если б я была био-террористкой? Пусть эти двое и не боятся Х-вируса, но есть ведь и куда похуже болячки, убивающие не только женщин. Я подошла к шлюзу, села на порог, потом перевернулась на него животом, свесив ноги, медленно сползла, повиснув на руках, и спрыгнула в неизвестность. Удар пяток об пол был скорым и неожиданным. Еще более неожиданным был удар сумки по заднице.

- Рэй, ты слышал? – тут же спросил китаец, и луч фонарика заметался по ангару, хаотично выхватывая предметы из окружавшей нас тьмы. Я шустро метнулась за проявившийся во тьме ящик справа от меня.

- Что? – отреагировал неизвестный мне Рэй и тоже зашарил лучом света по ангару.

- Нет, показалось, наверное, - сказал китаец и продолжил свой путь. Рэй тоже не стал искать воображаемую «шумелку».

- Это у меня, наверное, в животе урчит, - заявил Рэй, хлопнув товарища по плечу. – Пошли скорее на ужин, а то я тебя съем.

И они зашагали к слабо освещенному проему впереди. Я поспешила за ними, напуганная внезапной мыслью: а вдруг они сейчас закроют проход и выкачают воздух? Впрочем, бред. Свет выключить – это одно, а воздух-то зачем выкачивать? Что-то я с ума схожу от всех этих передряг.

Двое шли уже по освещенному коридору, а я все никак не решалась войти в него: а вдруг тот, третий, наблюдает за выходом? Кто-то же должен тут дежурить хотя бы условно. А то набегут мародеры: глазом моргнуть не успеешь, как от станции ничего не останется. Даже в самом богатом Ковчеге всегда найдутся такие ушлые личности. Но страх быть запертой в темном пустынном ангаре пересилил страх быть обнаруженной, и я нырнула в коридор.

Двое уже давно скрылись за очередным поворотом, но я не торопилась ускорять шаг: впереди показалась стеклянная будка вахтера. Как я и ожидала, как только его друзья исчезли из вида, он нажал на кнопку, и у меня за спиной герметично закрылась огромная дверь.

Я вжалась в стену. Вахтер пока не заметил меня. Он сидел, закинув ноги на пульт, пил чай из большой кружки и читал новости на мониторе откровенно допотопного вида. Да и вообще, все вокруг выглядело таким старым и обшарпанным, что моя квартира (которой я, впрочем, сутки назад лишилась) казалась королевскими хоромами после увиденного. Повсюду были видны разнообразные заплатки, какие-то грязные потеки. Те стены, которые были покрашены (и кто в наше время вообще красит стены?) словно бы шелушись, покрытые чешуйками, которые так и хотелось пообдирать.

- Эй, парень, ты чего здесь делаешь? – окликнул меня вахтер.

- А… я просто… - забормотала я, совершенно не представляя, что нужно соврать в такой ситуации.

- Иди давай отсюда, не мешай работать, - проворчал вахтер и снова уткнулся в монитор. Я облегченно выдохнула и чуть ли не бегом устремилась вперед, туда, где коридор пересекался еще с одним. На всякий случай решила сворачивать только вправо: в принципе, я хорошо ориентировалась в пространстве, но мало ли. Гораздо проще выбираться из лабиринтов, сворачивая всегда в одну и ту же сторону. Если лабиринт, конечно, не двигается. А то была я как-то в третьем Ковчеге, пошла погулять с друзьями… Если рассказывать кратко, меня, зареванную и напуганную, вернули родителям стражи порядка.

Выбранный мною коридор был явно заброшенным: тут повсюду валялись какие-то железяки, куски древнего пластика. Наш Ковчег такую дрянь даже не перерабатывает, просто прессует вместе и выбрасывает в открытый космос с предупредительным маячком. А эти – хранят. Наверно, из такой вот фигни они и делают заплатки на стены при очередных ремонтах.

Пройдя мимо какого-то куба, состоящего из кое-как сложенных железяк, я случайно зацепилась за торчащую из него пружину. Пару мгновений прыгала на одной ноге, пытаясь удержать равновесие, а потом пружина неожиданно отпустила мои джинсы, и я, не удержавшись, как-то боком полетела вперед, к очередному перекрестку. И тут из-за угла на всей скорости вылетело нечто совершенно ангельского вида. Мы встретились в полете, сбили друг друга с курса, кувыркнулись разок, поменявшись местами, и я ощутила, как приземляюсь задницей на твердый пол, а головой – на живот сбитого мною ангела.

- Ой, прости, - совершенно искренне сказала я девушке, потирающей затылок, которым она приложилась об очередную железяку. – Как голова? Цела?

- Вроде, да, - ответила она довольно низким, но очень мелодичным голосом, и проверила ладонью, не разбит ли затылок в кровь. – А ты как?

- Я нормально, - уверила я ее, продолжая рассматривать незнакомку: это ж надо такую внешность иметь. Прямо как с подиума сошла. Даже зависть берет. А ресницы до чего длинные! И при этом даже не наращенные: я такие вещи хорошо вижу, сама неоднократно себе делала, но они мне – как корове седло. А волосы вообще отпад: ровные, длинные, без секущихся кончиков, судя по всему. Да еще и цвет такой необычный: не темные, не светлые, не серые, не коричневые, а что-то среднее. Под ярким светом ламп кажутся едва ли не блондинистыми, а в тени – чуть ли не черными. И помимо всего этого (будто мало!) контрольным выстрелом в голову – острый взгляд светлых, серо-голубых глаз. Я даже присвистнула. Если в природе все находится в равновесии, то потерянная мною при рождении женственность, похоже, перекочевала к этой девчонке. И теперь я – откровенная пацанка, а она – сногсшибательная красавица. Правда, с грудью у нее такие же проблемы, как и у меня: плоскодонка та еще. Но с ее ростом это не беда: именно таких и берут в модели.

Я поднялась, подала ей руку. Но девушка почему-то проигнорировала мою помощь, поднялась сама и отряхнулась. Обиделась, что ли? Так я же случайно.

- Извини, - на всякий случай повторила я.