– Твоему отцу должно было быть очень тяжело. – Она заставляет себя говорить. – Переживания из-за болезни твоей матери. Все, что он чувствовал после ее смерти. Тебе так не кажется?
Только что Адам выглядел очень довольным тем, как проник в горе Сюзанны, но вдруг ему явно стало неуютно. Он не хочет думать о своем отце как о живом человеке. О человеке слабом, хрупком, о жертве.
– Потерять жену так рано, особенно когда у вас маленький ребенок, – с нажимом говорит Сюзанна.
Адам возмущается:
– То есть это еще и моя вина? То, как отец со мной обращался?
– Вовсе нет. Я лишь хочу сказать, что поведение твоего отца гораздо сложнее, чем просто любовь или ненависть. Для него эти две эмоции перепутались. Как два провода.
На лице Адама ни один мускул не дрогнул. Но теперь оно выражает сосредоточенность, оно как стена, которую Сюзанна видит и должна проломить.
– Большинство из нас представляют себе диаметрально противоположные понятия расположенными на горизонтальной линии. Но на самом деле это скорее не линия, а петля, где каждая крайность угрожает перекрыть другую.
У Адама в глазах мелькает любопытство.
– Возьмем, ну, не знаю… скажем, политику. Крайние левые и крайние правые схожи настолько, что их уже не различить. Горячее и холодное. У тебя никогда не было такого ощущения, когда трогаешь что-то замороженное, будто ты обжегся?
Адам заерзал, и Сюзанна знает, что ему это знакомо.
– Наверное, с любовью и ненавистью похоже. Я уверена, что это так. Это я и имела в виду под запутанными проводами. Не будет преувеличением сказать, что твой отец в своем горе испытал эмоциональное землетрясение. Неудивительно, что любовь и ненависть смешались. Возможно, и все остальные чувства. Я не говорю, что это твоя вина, и не пытаюсь сказать, что он так обращался с тобой не по своей воле. Но, быть может, нельзя делить все на черное и белое.
Сюзанна ждет. Смотрит на Адама, чуть сползшего в кресле. Он хмурится, но это от попыток сосредоточиться.
– Есть такое выражение, – говорит он наконец. – Есть же? От любви до ненависти один шаг. Как-то так?
– Есть. Точно так. – Сюзанне хочется сказать еще кое-что, довести мысль до конца, но она знает, что эффект будет сильнее, если Адам сам додумается.
– Хочешь сказать, отец меня все-таки любил? Что я… я все не так понял?
– Я говорю, что быть родителем непросто, даже в самой спокойной обстановке. Возьмем, к примеру, меня. Что с нами случилось. У Джейка были мать и отец, и все равно… Ну… Ты знаешь, как именно все обернулось для Джейка.
Приманка, шанс для Адама снова переключиться на нее. Но Адам не поддается.
– Я никогда не думал об этом. Что отец… страдал… так же, как и я.
Сюзанна чувствует прилив адреналина. Она раньше уже испытывала подобное на консультации, когда клиент на грани раскрепощения, когда Сюзанна уже не надеялась, что это произойдет. На этот раз возбуждение приправлено страхом, надеждой, сомнением, ужасом: мешанина соревнующихся эмоций, это обостряет чувства.