Я сидел на кровати и напряжённо обдумывал план дальнейших действий. Как она должна передать им сигнал? Выставить герань на подоконник, гы? Или просто позвонить? Пожалуй, звонка было бы достаточно. Алло, привет. Индюк в духовке, приходите на именины. Так, допустим, она должна позвонить им до девяти вечера, девять — это дэдлайн. До девяти должно быть всё сделано. Если нет звонка, то что дальше? Они звонят сами или просто поднимаются сюда со стволами?

Я бросил взгляд на круглый циферблат часов, что висели на стене над кроватью: они показывали четыре минуты десятого.

В это мгновение в квартире заиграл гимн Советского Союза. «Союз нерушимый республик свободных…» — вот так величественно, пафосно, проникновенно. Телефон. Телефон Натальи — у неё звонком установлен советский гимн. Откуда музыка, где он?

Музыка доносилась из кухни. Я метнулся туда, схватил, пригибаясь, чтобы моя тень не отразилась на занавесках, телефон и глянул на дисплей. «Боря» — горело на нём имя. Ага, значит, исполнительный Пятачок решил разведать обстановку. Он, дурачок, надеется, что Наталья просто потеряла счёт времени и забыла сделать ему дозвон. Ну, давай, архаровец, порадуй меня!

Я нажал на кнопку соединения.

— Алло! — раздался в ухе напряжённый голос Бориса. — Наташа, всё в порядке?

Я молчал.

— Алло! — голос сделался беспокойнее. — Ты чего молчишь? Ранена что ли?

Я не торопился разочаровать его.

— Кислая, в чём дело! — почти закричал он. Потом вдруг словно спохватился чего-то и замолчал. — Так, — произнёс несколько секунд спустя. — По-моему, это наш славный революционер Шайтан. Виталик, это ты! Отзовись, будь добр.

Я хохотнул.

— Я, братэла, я. Не ждал? Извини, что расстроил тебя. Не хотел.

— Что с Наташей?

— Она не может подойти.

— Она жива?

— К сожалению, нет.

— Ты убил её? — он был искренне изумлён. — Поверить не могу, она же твоя девушка.

— Ну, знаешь. Надо что-то выбирать — любовь или коммунизм. А что, если бы она убила своего парня, это бы тебя нисколько не удивило?

Чёрт, вот что значит полная и безоговорочная потеря бдительности! В открытом телефонном разговоре несём всё как есть, открытым текстом. Да нас только за это расстреливать надо.

— Я и не подозревал, — как-то скорбно выдохнул Борис, — что ты настолько жесток.