Мы неловко пожали руки. Неуклюжим жестом я предложил ей присесть. Она заказала чашку кофе и стакан апельсинового сока.

Чёрт, она хороша! Мила, красива, элегантна. Одно лицо с Натальей! Даже страшно.

Нет, что-то такое новое тоже имеется, но не в чертах. В выражении глаз, в повороте головы. Держит себя значительнее, весомее. Всё же кто такая учительница в рабской России? Ноль, недоразумение. А здесь это самая уважаемая профессия.

— Как дела? — спросила она меня с лёгкой улыбкой. — Как работа?

— Нормально, — кивнул я. — Работа нравится. Чувствую себя полезным.

— Это очень важно, — сказала она то ли иронично, то ли всерьёз.

Возникла пауза. Наташа размешивала ложкой сахар, я в очередной раз отхлебнул из кружки пиво.

— Я тебе рассказывала, Витя на Мальорке отдыхал, — подала голос Даша. — Там выступали «Забойщики с Севера», а он пошёл на концерт Рымбаевой.

Сестра прыснула от смеха. Видимо, ходить на Рымбаеву в молодёжной среде считалось большим зихером.

Наталья почин Даши не поддержала. Наоборот, взглянула на меня тепло, ласково, выражая полную поддержку.

— Ну, если нравится человеку… — заступилась она за меня.

— Ну, если уж так нравится! — саркастично согласилась сестра.

— Что ты преподаёшь? — спросил я Наташу.

— Русский язык и литературу.

Как Кислая. Я покивал, а потом сразу же, не останавливаясь, чтобы не потерять нужный настрой, выдал ей, несколько торопливо:

— Наташа, я совсем не тот Витя, которого ты ожидаешь увидеть. Если ты ждёшь возрождения прежних отношений, прежних чувств, то сразу тебе скажу, что у нас ничего не получится. Я другой.

— Я понимаю! — широко раскрытыми, такими родными, зовущими глазами смотрела она на меня. — Я прекрасно всё понимаю.

Чёрт, ну вот же она — моя, целиком и полностью моя! Тот мир, этот — какая на хрен разница? Мы вычерпнуты из незримых кладовых причинности, мы сущее, целостность. Каким бы ни было вокруг окружение, мы такие, какие есть. Если тетива натянута, и ты попал в амплитуду, то ничего не изменить. Я на этом полюсе, она — на другом. Так задумано. Так осуществлено. Нам суждено быть вместе.

Только имею ли я право? Право на вторую попытку, на повторение? Всё же я убил её там, я отказался от Любви ради Идеи, ради подчинения себя ей без остатка. Я даже переживать не позволял себе о случившемся. Я не человек, я киборг. Потому что ничто человеческое не должно мешать борьбе. Не должно мешать Победе.

Да, она тоже предала меня, но там. Там. Мне больно, но я не жалею ту девушку, которую любил. Любил… Ну пусть, пусть будет это слово, хотя опасно отдавать себя под его воздействие… Предала и она, но та, не эта. Эта продолжала верить, надеяться, ждать. Она осталась цельной, правильной. Имею ли я на неё право? Могу ли я, такой холодный и пустой, подарить ей новую надежду? И не обмануть, в конце концов.