— Я испугалась. За нас. За тебя особенно. Придумала про какой-то тупик, где эти террористы могут скрыться от милиции. Я даже не знаю, есть ли там тупик. Я не была ни разу на той улице. Я для того это сказала, чтобы они побыстрее ушли.
Я молчал. Переваривал в голове информацию. Ладно, сестрёнка, ладно. Похоже, ты вовсе не такая простая штучка, как хочешь казаться. Надо быть с тобой повнимательнее.
Листовку выбросил на выходе из метро — яростно скомкал и зашвырнул в мусорный контейнер. Раньше не решился — на станции царила идеальная чистота. Мусорить в метро — это плевать в душу людям.
— Слушай-ка! — говорила ставшая вдруг необычайно подвижной и внимательной ко мне сестра. Мы пешком приближались к нашему дому. — Не хочешь съездить в Испанию, на курорт? Отцу выделили санаторно-курортную путёвку на остров Мальорку, но он не хочет, потому что был там уже, да и вообще ему огород ближе. Он может сделать, чтобы туда поехал ты.
Я всё ещё пребывал в раздумьях и пытался примирить свой внутренний мир с теми вывороченными наизнанку совпадениями с российскими реалиями, которые обнаружились вдруг в советской действительности. Революционеры, бррррр… Капиталистические революционеры — что может быть смешнее! Чёрт, и всё так похоже на нас. На нас в том трижды клятом мире. Прямо на улицах, прямо средь бела дня. Как мы. В голове не укладывается. Но мы же за правду были, а эти придурки за что?..
— А, чего молчишь? Поедешь на Мальорку?
На Мальорку всё же поехал. Никогда не бывал за границей. Раз есть возможность — почему бы не воспользоваться.
Весь отель был забит русскоговорящими туристами. Обслуживающий персонал — в основным, шоколадные мулаты — тоже разговаривал лишь по-русски. А я, простофиля, за пару дней до выезда закачал себе в мобильник русско-испанский разговорник и собирался хоть и на примитивном уровне, но всё же освоить этот язык.
Развлечения на курорте оказались вполне традиционными: пляж, выпивка и ночные дискотеки. Выпивку я себе в умеренных количествах позволял, на дискотеки сходил пару раз и чего-то не покатило — и музыка звучала туфтовая, и публика обитала там неприкольная. Оставался пляж. Там и проводил большую часть времени.
Приходил с утречка, раскладывал шезлонг, загорал. Подбегали мулаты с разнообразными сладостями и коктейлями. Выпив бокал, окунался. Через неделю такой отдых надоел — я стал считать дни до окончания срока действия путёвки. Не умею я тупо предаваться лени. Не приучен.
А путёвка была рассчитана на две недели. Так что ещё неделю здесь куковать.
— Эй, чучмек, иди сюда! — раздался окрик невдалеке. — Иди сюда, говорю, морда басурманская!
Один из отдыхающих, пузатый немолодой мужик без левой руки, подзывал к себе имеющейся правой мулата. Я поморщился на эту сцену: было неприятно видеть, как советский человек обращается по-хамски с темнокожим работником курорта.
— Ну чё, русский позабыл что ли? — продолжал орать незнакомец. — Дуй сюда, шоколадная пастилка!
Мулат наконец робко подошёл к курортнику. Учтиво улыбаясь, недоумённо взирал на недовольного дядьку.
— Я тебе какой коктейль сказал принести, а? — протягивал ему однорукий мужчина бокал. — Дайкири, правильно? А ты что за пойло мне притащил? Ну-ка хлебни вот сам. Хлебни, хлебни, не стесняйся! Это дайкири по-твоему? Если это дайкири, тогда я Роза Рымбаева. Ну-ка, дуй к бару и неси новый. Срок — одна минута. Раз, два, три — время пошло.
Мулат поплёлся к расположенному в полстах метрах от нас бару. Заметив мой недовольный взгляд, однорукий мужик растянулся в улыбке. По его глазам было понятно, что он уже хорошо хлебнул.
— В узде их держать надо, парень, — подмигнул он мне. — Не для того русские весь мир завоевали, чтобы позволять басурманам вольности.
Я отвернулся и закрыл глаза. К моему удивлению, однорукий не посчитал разговор законченным. Через пару минут, с новым бокалом коктейля, он присел на песок прямо возле моего шезлонга.
— Где воевал, солдат? — спросил он меня, едва я повернул в его сторону голову.