Зазвонил телефон, и я, прекрасно понимая, что этого делать совсем нельзя, поднял трубку.

– Привет. Не занят? – спросил вроде бы знакомый мужской голос.

– Смотря, о чём идёт речь, – уклончиво ответил я.

– Не узнал, что ли?

– Нет.

– Да Ромка я.

– Ни хрена себе! Ты откуда?

– Отсюда. Я в двух шагах от тебя. Ты дома?

– Нет. Лучше… Там, под Лысым кафе, открыли…

– Понял. Когда?

– Я уже выхожу.

Я положил трубку, ещё раз прошёлся по квартире, словно покидал её навсегда, и вышел из дома.

Он изменился. Похудел, повзрослел, стал серьёзным. И дело совсем не в том, что в голове у него появилась заметная седина, а на лице морщины.

– Ничего, бывало и хуже, – отмахнулся Роман от моего обычного при встрече вопроса, – ты как тут?

Не найдя ответа (а что я мог ему сказать), я предложил выпить. Захмелев, Ромка стал говорить:

Досталось ему по полной программе. Он успел жениться, обзавестись ребёнком, устроиться на работу… Потом началась война – они жили в Сухуми. Мать погибла под бомбами, отец увёз дочку (Ромкину младшую сестру) сюда, подальше от взрывов… Нелепо всё, глупо… Уехать за столько километров, чтобы найти свою смерть. Она выпала из окна и не приходя в сознание… Отец начал пить, и в сильно холодный зимний день… жена, русская по национальности, осталась там, на Кавказе. У неё там хорошая должность, да и отношения уже…

А Ромка до последнего так и жил в Сухуми. Уехать вовремя не успел или не получилось. Жил в доме без дверей и окон, зимой, когда холодный ветер гулял по комнатам. Поначалу во время обстрела уходил в подвал. Потом плюнул. Научился даже спать во время бомбёжек. Однажды снаряд влетел в окно, пролетел над его головой и вылетел из окна на противоположной стороне дома, так он даже не проснулся. Перевернулся на другой бок, и всё.

Потом из дома пришлось уйти. Появились пьяные молодчики. Сопляки и уголовники, которые всегда сопровождали войска. Эти пили, насиловали девок, стреляли по чудом сохранившимся стёклам, выдирали зубы, ставили к стенке. И грабили, грабили, грабили… Отбирали всё, что могли отнять.

Он жил в каком-то подвале. Голодал. Благо, километрах в трёх от подвала была заброшенная грядка, и ночью по-пластунски он с другими такими же полз и в темноте собирать малопригодные в пищу овощи. Голову поднимать было нельзя. Снайперы били не разбираясь.

Бежал он практически из-под расстрела. За ним уже шли, когда приятель, рискуя жизнью, вывозил его в багажнике автомобиля из Абхазии в Адлер, где к тому времени обосновались его друзья. Они предложили Ромке кров, деньги на первое время, работу, но он, напуганный самой возможностью того, что туда тоже могут прийти, подался дальше в Россию.