– Возьми еще пять бумажек и ложись спать. Завтра мне вставать рано.

Борщев вновь повернулся на бок лицом к стене и быстро уснул – так быстро, как это умеют делать только военные.

Анжелика еще постояла некоторое время в растерянности, теребя в руках согнутые пополам влажные бумажки, затем вытащила еще пять купюр и аккуратно положила пачку денег на место. А ставшие уже своими деньги прятать не стала, положила на видном месте на журнальном столике, придавив их бокалом с недопитым шампанским. Теперь она даже испытывала какие-то нежные чувства к Борщеву. Ей захотелось обнять этого мужчину, уткнуться ему в шею и сказать что-нибудь ласковое.

– Дорогой вы мой.

– Что?

– Я хотела…

– Спи.

– Послушайте…

– Спи.

Но когда она оказалась с ним под одним одеялом, то замерла, остановив уже занесенную над его волосами руку.

"Он прав. Дура я настоящая. Делаю черт знает что. Всего хватает, но хочется еще.

А спроси меня – и сама не скажу зачем".

Теперь уже и запах его немытого тела не казался мулатке таким отвратительным.

Анжелика легла на спину, забросила руки за голову и принялась мечтать о том, какой может стать ее жизнь, если, конечно, Валентин Витальевич не исчезнет так же внезапно, как и появился. Вскоре на губах девушки появилась широкая улыбка, и в темной комнате сияли лишь три белых пятна: приоткрытые в улыбке зубы и глазные белки.

Молчал музыкальный центр, бездействовал телевизор. Лишь отсвечивали зеленым и красным огоньки аппаратуры, готовой в любой момент выполнить приказание своего хозяина: то ли разразиться громкой музыкой, то ли показать сцены извращенного секса, то ли связать по телефонной сети с нужным человеком.

Но пока еще стояла ночь, хоть она и подбиралась к утру. К тому же была ночь с пятницы на субботу, а значит, никаких дел до самого рассвета не предвиделось.