Олег прикинул общую картину, получалось внушительно. На севере Тромсё очень важная база, незамерзающий порт, ключевая позиция для контроля входа в наши северные моря. В Европе – Дания, Бельгия и Голландия. Балтика становится внутренним морем, а Балтийский флот становится Атлантическим. На юге Европы имеется база Саламин, если в Италии дела пойдут, как задумано, то будет база и там, в самом центре Средиземного моря. Плюс Чанаккале, теперь Нахимовск. Черноморский флот становится Средиземноморским. Да еще в войне с Японией что-нибудь отхватим, чтобы обеспечить безопасность восточных рубежей и беспрепятственный выход в Тихий океан. Плюс промышленность почти всей Европы. Скоро все успокоится, люди увидят, что никто не ущемляет их права, что у них есть работа, достаток, защита. Сталин, кажется, проникся мыслью о том, что любое учение должно совершенствоваться вместе с развитием общества. Построение коммунизма, про который пока никто ничего не знает, кроме лозунга «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям», не самоцель. Цель – построение сильного государства, способного проводить независимую политику, государства, где социальная справедливость не лозунг, не средство успокоить сознание обывателя, а краеугольный камень внутренней политики. Этой задачи на всю жизнь хватит и внукам нашим останется. Вот построят и сами решат, что дальше. Северов улыбнулся своим мыслям, но Жуков не успел его ни о чем спросить, вызвали на узел связи.

Рокоссовский некоторое время разглядывал Олега, потом спросил:

– Чем дальше заниматься думаешь?

– Верховный говорил о подготовке к войне с Японией. Надо подготовить морских пехотинцев, воздушный десант и спецназ военной разведки. Надо подготовить две авианосные ударные группы и отработать их взаимодействие. Надо не упустить разработку новых видов вооружений. И еще соображения есть. По поводу наработок немцев и их промышленного и научного потенциала.

– Кстати! – оживился Константин Константинович. – Тебе Забелин привет передавал и благодарность огромную. Какого-то фон Брауна захватили. Кто это, преступник военный? Никогда о нем не слышал.

– Нет, это конструктор ракет. Гитлер придерживался мнения, что вкладываться в разработки, которые не принесут быстрого результата, полгода максимум, смысла нет. Большая ошибка! Так что у немцев много чего наработано, осталось дать возможность доделать. Сумрачный германский гений вместе с нашим нестандартным мышлением – гремучая смесь. Такого наворотим!

Офицеры засмеялись, но вошел Жуков и озабоченно сказал:

– Будем готовить здесь, в Потсдаме, конференцию глав государств по послевоенному мироустройству. Я назначен главноначальствующим Советской военной администрацией в Европе. Начальствующие по странам назначены, буду координировать их деятельность, ну и за союзниками присматривать. Тебя, Константин, Верховный в Москву вызывает, а ты, Олег, будешь мне помогать. На правах представителя Ставки и моего заместителя. Здесь тебе никто, кроме меня, приказывать не может, имей в виду. И еще, свяжись со Сталиным, связь сегодня в 14:00 по среднеевропейскому. А сейчас иди на перевязку. И вообще, я тебя на недельку от работы отстраню. Пролечись как следует, чтобы не свалиться, как в прошлый раз, из-за ерунды. С авиагруппой «Москвы» без тебя справятся, задачи известны, опыт у твоих людей есть. Замы твои и командиры соединений тоже знают, что и как делать. Будешь только общее руководство осуществлять. Верховный хочет, чтобы ты именно здесь, в Европе, поработал. И еще очень важное решение. В Москве 30 июня будет проводиться Парад Победы. Командуешь ты, Константин, принимаю я. Тебя, Олег, тоже касается. Будут сформированы сводные полки от всех фронтов, отдельный полк от ВМФ. Но Верховный специально распорядился сформировать отдельный полк от твоей армии. Сам понимаешь, честь великая, так что думай, как все сделать получше. Приказ на формирование сводных полков я тебе передам. Все, иди лечись.

Спорить Олег не стал, чувствовал он себя действительно неважно, да и устал, поэтому Северов попрощался с маршалами и отправился на перевязку. Судя по шуму вокруг, веселье было в самом разгаре, иногда еще постреливали в воздух, но с утренней стрельбой это было не сравнить. Попрятавшиеся было жители с опаской выглядывали наружу, но вскоре убедились, что опасности нет. Через машины с громкоговорителями, стоящими на перекрестках, на немецком языке объявляли об окончании боевых действий, подписании акта о безоговорочной капитуляции, зачитывали первые приказы главноначальствующего Советской военной администрации. К полевым кухням уже потянулись первые робкие ручейки детей с котелками, мисками, кастрюльками. Впрочем, любовался на эти картины генерал-майор авиации недолго, ехать было недалеко, так что вскоре он попал в руки врачей, и довольно надолго. Перевязка, вместе с обработкой ран, анализами и уколами, заняла почти все время до обеда.

В назначенное время вышел на связь со Ставкой. Сталин был краток. Все, о чем говорили раньше по поводу Европы, надо делать. Полномочия самые широкие, если кто-то будет перегибать палку, убирать, если надо – наказывать. Соответствующие разъяснения сотрудникам советских военных администраций и воинских частей, располагающихся на освобожденных территориях, уже направлены. Политическим аппаратам дано жесткое указание довести до сведения личного состава отслеживать исполнение. СМЕРШ тоже будет присматривать. Необходимо познакомиться с монаршими семьями и главами правительств Дании, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Норвегии, расположить к себе. Помочь начальствующим военных администраций в налаживании контактов, в налаживании мирной жизни и взаимодействия с местным руководством. Задача была понятной, вот как с исполнением получится… Но этого Олег Сталину, естественно, не сказал. Ответил коротко «Есть», Верховный попрощался.

Еще перед отъездом в Потсдам Олег написал представления на участников боя у аэродрома к наградам. Со своими было все ясно, с остальными помог Булочкин. Он опросил выживших, составил общую картину, кто что делал. Получилось следующее. Для своих: рядовой и младший начальствующий состав – ордена Славы, офицеры – ордена Красного Знамени. К сожалению, многие посмертно. Пехотинцев представили кого к медали «За отвагу», кого к ордену Отечественной войны, нескольких человек к ордену Красной Звезды, а старшего лейтенанта – к ордену Красного Знамени. Северов еще посмеялся, что Булочкину как заместителю командующего армией можно было и Кутузова дать, разумеется, 1-й степени, но масштаб битвы мелковат, ротой против батальона. Хохотали оба, после чего Петрович серьезно сказал, что как зам по тылу на полководческие ордена не претендует. Живы остались, это самое главное. Тем более что Василиса со дня на день должна родить, а это для молодого отца и есть самая главная награда.

На лечение Олега определили в госпиталь, который располагался неподалеку от дворца. Режим был довольно свободный, поскольку кроме перевязок ничего больше не делали, так что Северов целых восемь дней просто гулял и наслаждался жизнью.

Нет, заботы были. Уже 10-го утром появилась Настя, бросилась на шею, заплакала. Успокоил. Вечером, когда Северов разделся на ночь и Настя увидела его, замотанного как мумия в бинты, снова расплакалась. Провела с ним три дня, после чего улетела обратно на Пютниц сдавать дела. Жуков ее сделал летчицей эскадрильи связи при администрации. Девушка призналась, что серьезно готовится к экзаменам в институт, повторяет математику, физику, русский язык и литературу. Такой подход Северову понравился. А еще сказала, что занимается английским. Немецкий у Насти был неплох, говорила бегло. С французским было хуже, но кое-как объясниться могла. А вот английский пришлось учить с нуля, но хорошая память и усидчивость давали результат.

В свободное время Северов не только гулял, он связался со всеми подразделениями, после чего к нему стали прибывать все командиры с краткими отчетами. С каждым поговорил, определил задачи на ближайшее время. Прилетели и генерал Орлов с полковником Воронцовым и подполковником Корнеевым. С ними разговор был особый. Кроме парада, необходимо было готовиться к переброске на Дальний Восток, к освоению нового театра военных действий. Переброска должна начаться в первых числах июня, если не будет других вводных.

Также Олег встретился с фон Беком и фон Шуленбургом, которые познакомили его с Хеннингом фон Тресковым, Хансом Остером и Клаусом Шенком фон Штауффенбергом. Последний не был ранен в Северной Африке и не потерял кисть правой руки и глаз. То, что Северов присутствовал при подписании капитуляции, немцам было известно, но Олег об этом говорить не стал. Вообще не упоминал про капитуляцию, говорил только о насущных задачах и ближайшем будущем. Не предъявленные пока официально требования союзников к Советскому Союзу по разделу Германии вплоть до раздробления на множество государств были им известны. Жуков уже заверил их, что на подобные шаги СССР не пойдет, более того, никаких оккупационных зон на территории, занятой Красной Армией, выделять не будет. Далеко не все в кругах, близких к заговорщикам, хотели сотрудничать с Советским Союзом. Олег терпеливо разъяснил, что открытого противодействия Советская военная администрация не потерпит. Устранить пассивных недовольных можно, но хотелось бы, чтобы сами сторонники сотрудничества убедили своих соотечественников. Процесс это долгий, даже болезненный, но так будет правильней. Тем более что денацификация – тоже дело небыстрое и непростое. Фон Бек признался, что сотрудничество с представителями Красной Армии идет неплохо, но они чувствуют, что до хорошего отношения к ним, немцам, еще далеко. Впрочем, никто из них не обижается, после такой войны это было бы глупостью. Олег, понимая, какое важное дело делают сейчас эти немцы, договорился с ними, что они будут немедленно обращаться к нему при наличии проблем.

Несколько раз ненадолго заходил Жуков, рассказывал о текущих делах, о подготовке конференции. Поделился впечатлениями от встречи с Герингом и Гиммлером. Геринг держался неплохо, хотя понимает, что осудят и казнят, без вариантов. А вот Гиммлер поплыл.

– По-моему, он со страху сбрендил, – брезгливо сказал маршал. – Слюни текут, воняет. Посмотрел, как в зоопарк сходил, тьфу!

Северов осторожно заговорил на трофейную тему, маршал отмахнулся:

– Да ну их, барахольщиков этих, смотреть противно. Все в частях разъяснили, замполиты занимаются. Даже лезть не буду, есть чем заняться.

Олег искренне понадеялся, что никакого трофейного скандала не будет.