Глава 4

Ночь пришлось провести в госпитале, а наутро 8 мая 1944 года пришел приказ Ставки командующему гвардейской армией особого назначения прибыть в Потсдам, где ожидается подписание акта о капитуляции. Пришлось ехать, попросив Булочкина присутствовать на похоронах осназовцев. С Олегом хотели поехать неизменные Кутькин и Востриков, но они тоже были ранены, и Северов оставил их в больнице. Правда, им удалось подготовить командарму форму, поскольку та, в которой Олег принял бой, пришла в совершенную негодность и появляться в таком виде перед командованием и союзниками было нельзя. Под кителем с двумя Золотыми Звездами и орденскими планками было намотано такое количество бинтов, что хватило бы на средних размеров мумию, но придавал сил сам факт, что придется, возможно, присутствовать при подписании акта о капитуляции Германии. Что конкретно он должен делать, Олег не знал. Оказалось, что ничего, просто присутствовать. В 19 часов Олега пригласили на телефонный разговор со Сталиным. Верховный ему даже пенять не стал на последнюю выходку, сказал только, что на эту тему поговорит лично при встрече, его голос не предвещал ничего хорошего. И приказал присутствовать на подписании акта, вместе с несколькими другими командармами.

Занимающиеся процедурными вопросами люди объяснили Северову, что акт будут подписывать маршал Жуков и главнокомандующий объединенными силами союзников генерал Эйзенхауэр, срочно прилетевший из Северной Африки, где капитуляцию фон Арнима остался принимать Александер. Также со стороны союзников в качестве свидетеля акт должен подписать генерал Монтгомери. Со стороны Германии акт подпишет начальник Верховного главнокомандования Вермахта фельдмаршал Кейтель, главнокомандующий военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Дениц и начальник Генерального штаба Верховного командования Люфтваффе генерал-полковник Штумпф. Прежний владелец дворца Цецилиенхоф, в котором планировалось подписание акта, кронпринц Вильгельм, спешно покинул его при приближении советских войск и уехал в Голландию. Как помнил Северов из известной ему истории, подписание второго акта капитуляции произошло в берлинском предместье Карлсхорст в здании бывшей столовой военно-инженерного училища, но сейчас, когда штурма Берлина не было и город с предместьями и пригородами не был разрушен, дворец Цецилиенхоф намного лучше подходил для такого нерядового события. Во второй половине дня вовсю шли подготовительные мероприятия, готовились помещения и документы. Раны у Северова сильно болели и мешали толком сосредоточиться, но Олег остался на узле связи после разговора со Сталиным и связался со всеми своими основными подразделениями, выслушал доклады и отдал необходимые распоряжения, приказав, кроме всего прочего, не расслабляться и бдеть, после подписания возможны эксцессы с его непримиримыми противниками, которым уже нечего терять. Это заняло довольно много времени, и освободился Олег только в половине одиннадцатого. Тут к нему подошел порученец Жукова и повел за собой.

Ровно в 23 часа по центральноевропейскому времени в зал, украшенный государственными флагами СССР, США и Великобритании, вошли представители советского Верховного Главнокомандования, а также союзного верховного командования. В зале уже находились несколько советских генералов, дипломатические работники, советские и иностранные журналисты, английские и американские генералы, сопровождающие Эйзенхауэра. Маршал Жуков поприветствовал представителей союзников и распорядился ввести германскую делегацию. По предложению Жукова глава германской делегации фельдмаршал Кейтель предъявил документы о своих полномочиях. Это были бумаги о сложении полномочий с Рейхспрезидента Геринга и Рейхсканцлера Гиммлера и передаче этих полномочий соответственно фон Беку и фон Шуленбургу. А также собственно подтверждение полномочий от нового Рейхспрезидента фон Бека. Затем маршал задал вопрос, имеет ли германская делегация на руках Акт о безоговорочной капитуляции и изучила ли она его. После утвердительного ответа представители германских вооруженных сил по знаку маршала Жукова подписали акт, составленный в девяти экземплярах (по три экземпляра на русском, английском и немецком языках). Затем свои подписи поставили представители союзных войск: Жуков, Эйзенхауэр, Монтгомери. Немецкая делегация покинула зал. Процедура подписания безоговорочной капитуляции закончилась в 23:47 по среднеевропейскому времени (1:47 9 мая 1944 года по московскому времени). После этого все прошли в соседний зал, где состоялся большой прием по случаю окончания войны.

Северов стоял в углу зала с бокалом шампанского в руках и смотрел на радующихся людей, произносились тосты, люди смеялись, обнимались, что-то рассказывали друг другу. Со стороны казалось, что совместная победа над таким сильным врагом объединила их всерьез и надолго. Возможно, некоторые так искренне считали. Но Северов знал, что скоро, очень скоро все изменится. Красная Армия в этой истории зашла намного дальше, чем в прошлой, а ведь даже тогда союзники считали, что она забралась слишком глубоко на запад. Нечистоплотность, мелкие и крупные пакости были вполне в ходу еще до окончания войны. Взять хотя бы подписание первого акта о капитуляции 7 мая 1945 года в Реймсе. Олег наблюдал за стоящими рядом Жуковым, Эйзенхауэром и Монтгомери. Георгий Константинович имел вид очень счастливого человека, но взгляды, которые он бросал на своих собеседников, показывали, что благодушной расслабленности у маршала нет. Эйзенхауэр также выглядел очень довольным, но по нему также было видно, что внутри его есть чувство обеспокоенности. Жуков был ему симпатичен как решительный и талантливый военачальник, как человек, который командовал огромной, победоносной, самой сильной в мире армией. Но как представитель своей страны, как человек, принадлежащий к высоким правительственным кругам, он понимал, что вчерашний союзник легко может превратиться в противника. На лице Монтгомери проявления чувств читались гораздо хуже, чем у Айка, но было видно, что его немаленькое тщеславие вполне удовлетворено. Пренебрежительное отношение к русским варварам проявлялось не столь явно, но было ясно, что друзьями этот человек ни Жукова, ни советских генералов не считает в принципе. Вынужден улыбаться, как улыбался бы китайцам или неграм с Берега Слоновой Кости. А самое интересное заключалось в том, что рядовые солдаты и многие офицеры английской и особенно американской армий искренне считали: рассматривать русских в качестве врагов – нонсенс, глупая шутка.

Размышления Северова прервал порученец маршала, пригласивший его подойти к тройке главных действующих лиц.

– Чего в сторонке стоишь, как сыч смотришь? – маршал смотрел хитро, прекрасно понимал чувства летчика. – Вот, познакомься.

И обратился к союзникам:

– Генерал-майор Северов, командующий армией особого назначения РВГК.

– Здравствуйте, господа! – перешел Северов на английский. – Не имею чести знать вас лично, господин Эйзенхауэр, но о выдающихся полководцах наших союзников у нас знает каждый образованный офицер. Рад знакомству.

Генералы вежливо улыбнулись, американец, стрельнув глазами по орденским планкам Олега, осведомился:

– Я вижу у вас высшие награды Британской империи. Когда и за что вы их получили?

– Крест «За выдающиеся летные заслуги» за оборону Александрии, орден «За выдающиеся заслуги» с планкой за взятие в плен фельдмаршала Роммеля и потопление «Тирпица» и «Шарнхорста».

– Генерал Северов имеет высшие степени всех полководческих и флотоводческих орденов Советского Союза. В состав его армии сейчас входят все авианосные ударные группы нашей страны. Это ему сдался итальянский линейный флот, три новейших линкора.

Эйзенхауэр с удивлением рассматривал стоящего перед ним молодого человека, планку Медали Почета он тоже разглядел, но спрашивать ничего не стал. А Жуков решил усугубить:

– Позавчера всего лишь с одной ротой генерал принял бой с батальоном эсэсовцев, поддержанных бронетехникой. У наших солдат тяжелого вооружения не было, только гранатометы. Дело дошло до рукопашной, из наших в живых осталось всего несколько человек, рота немцев сдалась им в плен, остальные были уничтожены.

Генералы разглядывали Олега с еще большим удивлением, потом американец спросил:

– Я не понял, кто вы. Пехотинец? Моряк? Танкист?

– Я – летчик-истребитель. Теперь морской летчик. Занимался в том числе подготовкой авиагрупп для наших авианосцев.

– Генерал Северов окончил академию, занимался проблемами взаимодействия авианосных ударных групп с сухопутными войсками. Имеет непосредственное отношение к разработке новейших типов оружия и тактики его применения. Имеет также ученую степень по военно-морским наукам.