Судя по ошеломленному лицу Вадима, тот об этом не подумал. Северус выдохнул. Он достучался до рассудка Волхова.

— А если бы он узнал, что Драко — это не Драко? — спросил Вадим и сам себе ответил с тяжелым вздохом. — Сыворотка правды в чай. А потом по итогам разговора либо клятвы с обещаниями всяческих выгод, либо обливейт.

— Ты сам всё прекрасно знаешь, — Северус осторожно сжал напряженное плечо. — Я понимаю, Дамблдор тебе не нравится, но ты взрослый умный мужчина. Ты способен смотреть бесстрастно, как целитель и шаман. Твое предвзятое отношение не отменяет заслуг Альбуса. Пусть Малфой прожил не такую уж длинную для мага жизнь, ему…

Снейп замолчал, ослепленный догадкой. Вадим убивался по Абраксасу, своему любовнику, но ведь сегодня умер не только он. А о Люпине, о котором колдомедики сообщили первым же делом, Волхов даже не упомянул.

— Тебе больно не оттого, что Абраксас умер, а оттого, что ты его больше не увидишь.

— Все мы, в конечном счете, скорбим не по ушедшим, а по себе, — философски пожал плечами Вадим. — Мы плачем не из-за того, что они умерли, а потому что нам больно.

Северус только прикрыл глаза, не готовый с ним согласиться, но и не решаясь спорить.

Боль от потери каждый переживает по-разному. Снейп каждый год приходил на могилу Лили. Вот уже почти пятнадцать лет. Снова и снова прокручивая в голове те самые события, он тысячи раз представлял, что можно было бы сделать по-другому. Даже имея возможность уехать из хиреющего Коукворта, он этого не сделал. Он не хотел, чтобы солнечная девчонка, которая так легко вошла в жизнь, отпустила его. Это чувство связывало их с Лили крепче всего на свете.

Чувство душевной близости вообще не зависит от близости физической.

Да, между Волховым и Малфоем было не просто влечение. То, что Волхов вполне серьезно подумывал связать свою жизнь с их семейством, было обусловлено не только выгодой. А то, что Абраксас годился ему не просто в отцы, а в дедушки… Ну что ж, выглядел он в свои годы от силы лет на тридцать, да и Вадиму всегда нравились мужчины постарше. Могло ли у них что-то получиться, если бы они с Дамблдором не вмешались? Да, могло. Но тогда сегодня случилась бы катастрофа.

Северус потянулся и подхватил Вадима. Тот приглушенно пискнул, оседлав его колени. Прозрачные зеленые глаза изумленно распахнулись. Северус погладил его по щеке. Кожа была по-девичьи мягкой, ни единого волоска. Избавился, как когда-то хотел, или они просто пока еще не растут? Через три месяца ему будет шестнадцать, вроде уже пора бы… Он уже не был угловатым подростком. И его лицо уже не выглядело таким возмутительно детским. Это уже был почти тот молодой мужчина, которого Северус видел год назад.

— Что ты делаешь? — прошептал Вадим, таращась на него во все глаза.

Северус зарылся пальцами в мягкие пряди, отстраненно размышляя о том, что все-таки переборщил с огневиски.

— Ты ведь любил его, верно?

Он опустил ладонь на кудрявую голову в утешающем жесте и шепнул:

— Плачь.

Вадим уперся руками в его грудь, пытаясь отстраниться.

— Что ты со мной, как с маленьким?! — от подступивших слез его голос сорвался. — Я не ребенок, не сопливый подросток! Я мужчина и мне тридцать шесть лет! Не смей! Я не буду так! Я хочу… я… Твою мать!

Из наполненных обидой, болью и гневом глаз хлынули слезы. Вадим рвано задышал, зажмурился, поднял лицо к потолку, пытаясь их остановить, но не преуспел. Слезы текли по щекам, падали на черную мантию Северуса. В попытке спасти остатки достоинства Вадим закрыл глаза рукой.

— Я просто хочу… выпить Шардоне с устрицами… — тихо всхлипнул он. — На нашей с ним башне…