– Я подумаю.
– Габриэль… – начал прапрадед, но был остановлен величественным взмахом руки.
– Я подумаю, – холодно перебил его супруг. – Долг считаю исполненным, вы с матрес Вилмой можете удалиться. Не задерживаю более ни здесь, ни в клане, – добавил он многозначительно.
Вилма поклонилась и, бросив на молчаливого мэтра взгляд, вышла, Дункан Робертсон же процедил:
– Если думаешь, что я бы поступил по-другому, – ошибаешься. Я спас род от проклятия.
– Я это понимаю, – сухо заметил муж и указал глазами на дверь.
– До встречи, правнучка, – кивнул мне Дункан и ушел, оставив после себя запах полыни и недосказанности.
– Герцогиня здорова. Абсолютно. Ваша связь – удивительная штука, я бы ее исследовал. – Мэтр Венсент стал собираться. – Можно все есть, пить и заниматься… продолжением рода. Зайду завтра.
С этими словами маг издевательски помахал рукой и исчез, а мы с Габриэлем уставились друг на друга.
– Есть и спать? – поинтересовался муж. Хотя глаза его говорили о совершенно другом желании. – Или, может, хочешь выйти в сад?
– Хочу! Но после того, как ты все расскажешь.
– А может…
И он меня поцеловал…
Глава 42
Рука Габриэля скользнула в мои волосы, удерживая, словно он боялся, что я исчезну, растворюсь в небытии – и он опять останется один. Жаркое дыхание опалило мои губы. Его поцелуй был сродни первородному пламени, которое выжгло все мысли, оставив после себя только голое, жадное, с легкой безуминкой желание. Мы оба горели в этом пламени, пили друг друга, жадно захлебываясь от чувств, его руки касались моих, переплетая пальцы и души. Глаза в глаза, дыхание к дыханию, жар тел, нежность губ, рваные выдохи…
– Моя Ромашка…
Это прозвучало как молитва, и я потянулась навстречу всем телом, всей душой. К нему, к моему наваждению, к моему якорю, к половинке моей души. Я хотела запомнить этот миг, хотела помнить касания, тихий шепот, нежные и жадные поцелуи, дрожь сильного тела под моими ладонями. Хотела запомнить это на всю оставшуюся мне жизнь. Габриэль – сильный, властный, жесткий – был со мной нежным, теплым, чувственным, отдающим себя до последнего вздоха и благодарно принимающим мою любовь.
Родным…
Он был всем моим миром…
Через некоторое время, уставшая и счастливая, я запрокинула голову, подставляя шею под поцелуи, и увидела на спинке кровати золотого дракончика. Он усердно тряс крыльями, осыпая нас волшебной пыльцой, не переставая при этом бубнить: